Я припала к земле, уворачиваясь от удара лапой, и пырнула чудовище в бедро. Меч соскользнул по плотной шерсти, лишь оцарапав, и волкодлак зарычал, опустился на четыре лапы, щелкнул клыками, обдав меня зловонным дыханием… Мой кошкодер вошел в нёбо зверя одновременно с чьим-то метательным ножом, вонзившимся в горящий алым глаз. Вошел — и застрял. Лярвин дол! Волкодлак выл, катался по земле, царапая лапами морду, до тех пор, пока Сэли не перерубил ему хребет. Наступил на лобастую голову, выдернул меч, вернул мне оружие и очень тихо — я не расслышала в царящем бедламе, прочитала по губам — попросил никогда так больше не делать.
— Как?
— Не бросаться на чудовищ! Вы в своем уме, госпожа? Вы же женщина!..
Пожелание Сэли я выполнила — на чудовищ я больше не прыгала. Я сцепилась с магом. Он молодой был, ненамного старше меня, и, кажется, поджарить молнией чумазую девчонку, разбившую ему нос, стало для него делом чести.
К моменту появления волшебника, окруженного десяткой воинов, мы почти очистили низину, где догорали остатки палаток колонны. Бой продолжался за холмами, в тумане, а здесь было уже тихо, лишь звенели клинки шестерых, сошедшихся в поединке, солдат.
Я тяжело привалилась к боку Сэли, с другой стороны меня подпирал Дирк, водящий по сторонам полубезумными глазами, — он не видел Кайна с начала сражения. Тут и там из разгоняемой пожарами и вспышками амулетов мглы выплывали фигуры мечников; при виде меня их лица разглаживались — живая! — и нас троих снова затирали в кольцо, ставшее отличной мишенью для файербола.
Плазменный шар размером с крупную тыкву сжег заживо четверых, еще не меньше десятка получили страшные паленые раны и с воплями покатились по мокрой от ночной росы траве. Двадцатка мечников бросилась на охранников мага, прорываясь к колдуну, кто-то, матерясь, снаряжал арбалет, и снова вспышка, снова крики… Светлые боги, да какой же сволочью нужно быть, чтобы жечь людей! Вот так, запросто, швыряя в них сгустками пламени! Зная, что они не могут ответить!.. О, как я жалела в тот момент, что у меня нет с собой ни единой коробки с пыльцой вой-травы! Я бы с удовольствием посмотрела, как этот лизариец задыхается, выблевывая собственные легкие!
Сэли понял, что я собираюсь сделать, еще до того, как я шагнула в сторону мага, и схватил меня в охапку:
— Не дурите, госпожа!
— Отпусти!
— Ты чувствовать воздух, Обезьянка! Ты знать, где палка! Прислушаться к себе!
— Ай!
— Прислушаться к себе, а не считать воробей!
Да сквозь эту брыгову повязку не то что воробья, слона не разглядеть!
— Покой, Обезьянка! Палка тревожить покой, ты чувствовать жар там, где опасность!..
Опасность ощущалась холодом, струей морозного воздуха — даже сейчас, когда в меня летел переливающийся белым и голубым плазменный шар. Оборот, пируэт, резкий запах паленого волоса — кажется, у меня больше нет бровей.
Мечники связали боем охрану колдуна, и лизариец, сжигая пущенные в него стрелы, помогал своим, швыряясь зелеными молниями. Скотина! Не придумав ничего лучше, я схватила камень, бросила ему в лицо. Удар вышел слабым, но из носа мальчишки брызнула кровь — и этого хватило, чтобы он соизволил обратить на меня внимание.
Мороз по коже, и я, не рассуждая, подчиняясь вбитому Рохом рефлексу, ничком упала на землю, перекатилась. Ветвистая молния, пролетевшая в трех локтях над головой, ослепила, подняла дыбом растрепанные волосы. Не останавливаться, главное, не останавливаться, нельзя дать ему возможность прицелиться. Как там говорил Рох — удар и отскок? Бить я не могу, не достаю, но отпрыгнуть все равно не помешает…
Холод, обжигающий холод. Кувырок, и меня перекосило от отвращения — я попала рукой в объедки, уколола ладонь об осколок обгорелой птичьей косточки. Фу…
Забавно. Я прекрасно понимала, что в любой момент от меня может остаться точно такой же закопченный обглодок, и все равно было противно. Противно настолько, что я даже притормозила, вытирая руку о мокрую траву. И сразу же отругала себя за дурость, когда кочка в шаге от меня взорвалась, забарабанила по спине песком и тяжелыми комьями земли.
Я, как заяц, прыгала из стороны в сторону, приближаясь к магу. На пару минут смешалась со сражающимися, кружащими вокруг колдуна в безумной тарантелле, — подрезала сухожилия одному лизарийцу, полоснула по шее другого и вынырнула у мага за спиной. А он учуял меня, не знаю как, но учуял, повернулся с уже готовым сорваться с рук заклинанием.
— Привет. — И улыбнулся. В отсветах файербола его кожа казалась пергаментной, как у упырей, а глаза по-акульи черными.
Мне повезло. Безумно, невероятно повезло, как везет, наверное, единожды в жизни — и я даже боюсь представить, ЧТО Анара потребует взамен. С четырех шагов маг промахнулся, и сгусток огня лишь ожег мне бок. Но это не страшно, я привыкла к волдырям — оковы сдерживающих флер артефактов давно научили меня терпеть боль и двигаться вопреки ей.
Я ударила кошкодером в ничем не защищенный живот мага — но ощущение было, будто я пытаюсь пропороть добротный кожаный доспех. Щит! Магический щит! Наверняка такой же горжет у него на горле и, готова поспорить, шоссы на ногах!
Один из охранников мага почти достал меня мечом и охнул, неверяще глядя на обрубок руки, из которого хлестала кровь. Сэли. Умница Сэли, благословите его Светлые. Варвар все-таки нагнал меня и теперь крутился волчком, не подпуская ко мне лизарийцев.
А я догадалась, как обезвредить мага. И, едва он сложил ладони, делая пасс, перерубила ему запястья — силы удара как раз хватило, чтобы повредить лучевые кости.
— Господин?
— Да, Лира?
Его Сиятельство сидит за столом, откинувшись в кресле, вертит в руках кубок, поглядывая на меня. За окном шумит дождь, но в кабинете графа тепло и уютно.
— А это нормально, что я чувствую опасность как холод? — задаю я мучающий меня последние недели вопрос. — Учитель Рох говорит, что я должна ощущать жар, но… — Я повожу плечами, показывая, насколько мне это недоступно.
Йарра улыбается:
— Учитывая, что твоя точка покоя по температуре больше напоминает Подвалы Темных, — совершенно нормально. Ты необычная девочка, Лира.
— Мне почти четырнадцать! — надуваюсь я, глядя на него исподлобья.
— О, ну тогда почти девушка, — веселится граф. — Встань. — Долго смотрит на меня, щурится, морщится, и я невольно провожу тыльной стороной ладони по губам — не осталось ли шоколадных усов. — Сшей себе платье, Лира, может, тогда меня перестанут спрашивать, почему один из оруженосцев носит женское имя.
Бой в низине закончился.
Степняк отрубил голову магу, мечники добили лизарийцев и последнего огрызавшегося волкодлака. Лира, первым делом высвистев кобылу и убедившись, что с ней все в порядке, спустилась к озеру, туда, где не было трупов. Села на траву, положила меч перед собой, оперлась о ствол липы и закрыла глаза.