Чувствуя себя предельно странно, я шагнула к Нириэлю. А потом плюнула на всё, ловко взяла его под руку и оттащила подальше от нашей смешанной компании. Ну так, чтобы всякие любопытные разговор не услышали.
— Если вы хотите предсказание, — начал эльф, но я замотала головой, перебивая.
— Нет, я не любительница.
— А что так? — поинтересовался собеседник.
Я пожала плечами. Ну как это объяснить…
— Будущему лучше оставаться в будущем. Так, может, и опаснее, но интересней.
Точка зрения, безусловно, была не нова, и Нириэль улыбнулся.
— То есть вы хотите спросить о прошлом? — догадался он.
Лукавить я не стала. Кивнула и сказала прямо:
— Я хочу спросить о предсказании, которое вы делали одному магу. Он…
Зажмурившись, я приготовилась описывать внешность и особые приметы, но эльф перебил:
— Я знаю, о ком речь. — И прежде чем успела задать уточняющий вопрос: — Да, я назвал этому человеку день и час, когда он может вас встретить.
Ответ… не удивил, нет. Но мне вспомнилось, как Нириэль протягивал руку, и его реплика о том, что он меня видел. Лишь теперь те слова обрели настоящий смысл. Эльф был знаком со мной по своим видениям и действительно знал, кто я такая.
Захотелось спросить: зачем? Вы же видели, для чего Ласт ищет той встречи, и, возможно, знали, как он со мной поступит!
Но я сдержалась и задала другой, куда более важный вопрос:
— Но это не всё, что вы ему предсказали?
Да, я намекала на предсказание, отголоски которого Дантос и Вернон обнаружили в дневнике. То самое, которое заставило Ласта снять с дневника защиту, а также открыть адрес убежища и магические коды доступа. С учётом того, что нам предстояло в это логово войти, мне очень хотелось подробностей!
— Не всё, — не стал отнекиваться эльф. — Но леди… Астрид.
Нириэль выпрямился и принял доброжелательно-отстранённый вид. Потом глубоко вздохнул и сказал совсем не то, что хотелось услышать:
— Леди Астрид, предсказания — это очень личная вещь. И то, что было сказано тому магу…
Ушастый замолчал, предлагая мне самой обосновать безмолвное, но совершенно непрозрачное «нет». В общем, всё с ним понятно.
Тем не менее я попыталась настоять. Но несколько секунд войны взглядов закончились полным поражением, и я отступила, дабы задать последний из мучивших меня вопросов:
— При нашей встрече вы сказали, что народ эльфов никогда не причинит мне вреда. Почему?
Собеседник перестал прикидываться статуей и опять расцвёл улыбкой. Сказал с какой-то особой теплотой:
— Вы уникальны. Вы первая и пока единственная обладательница нового дара. А мы, народ эльфов, очень ценим красоту, и красоту магии в частности. Никто из нас не способен поднять руку, никто не способен такую красоту разрушить.
С этими словами эльф сделал ещё полшага назад и окинул меня долгим, восхищенным взглядом. Ну а я…
Захотелось стукнуть! Стукнуть этого Нириэля как следует, чтобы говорил яснее! Что он подразумевает под «новым даром» и «красотой магии»? Неужто мою способность в карликового дракона превращаться?
Но если так — откуда он узнал? В смысле, он-то ладно, он предсказатель, но остальные эльфы… Они же вели себя так, словно что-то видят. А пристальный взгляд Арманитинэля? Он ведь на драконью сущность смотрел! Вот как, не будучи предсказателем или провидцем, о ней пронюхал? Или они в своём посольстве все того, с особым пророческим даром?
И отдельно — что означает это загадочное «пока»? Нириэль желает сказать, что карликовых драконов в этом мире прибавится? Учитывая, кто я по рождению и каким образом своё слияние с драконом приобрела, разумно спросить — а с чего бы?!
Или он намекает на то, что все одарённые метаморфы дружно ломанутся к западным горам, а потом не менее дружно наденут запрещающие ошейники? Но это же невозможно!
Вот только спросить не получилось. Просто собеседник сделал ещё полшага назад и согнулся в поклоне, показывая, что разговор окончен. Будь мы наедине, я бы воспротивилась и возмутилась, но мы стояли посреди наполненного людьми зала.
Причём какими людьми! Ещё пару часов назад вся эта аристократия глядела на меня с презрением и твёрдо считала удачливой, но не заслуживающей этой удачи выскочкой. После представления, устроенного Роналкором и самими эльфами, имперская знать сильно призадумалась, а настроения заметно изменились.
Теперь перед ними стояла, может, не благородная, но, безусловно, достойная леди — молодая женщина, которой даже высокомерные эльфы кланяются. Устроить при всём при этом допрос с пристрастием? Принудить подавшего знак о завершении разговора Нириэля говорить? Разрушить образ леди и превратиться в базарную торговку?
Нет. Позволить себе подобный шаг я не могла. Да и не хотела, если честно.
Поэтому сдержала слова возмущения и, приняв самый вежливый вид, присела в глубоком реверансе. Мол, благодарю вас, господин ушастый. Я получила огромное удовольствие от нашего с вами общения!
Выпрямляясь и поднимая глаза, я была убеждена — эльф место разговора уже покинул, устремился к замершим в сторонке сородичам. Но ушастый был по-прежнему тут и, когда наши взгляды снова встретились, сказал:
— А предсказание я вам всё-таки сделаю. — И прежде чем успела воспротивиться, сообщил: — Вас ждёт огромное счастье, леди Астрид. Большее, чем вы можете вообразить!
Злость на Нириэля… не прошла, нет. Но сердце смягчилось, а губы дрогнули в невольной улыбке. Эльф на эту улыбку ответил и, подав руку, повёл обратно, к Дантосу, Роналкору и остальным.
Едва мы приблизились, император сделал приглашающий жест, и делегация зашагала вслед за памятным вельможей. Сам Роналкор, поразмыслив, решил к группе эльфов присоединиться — по всей видимости, проводить и удостовериться, что всё точно в порядке.
Телохранители, разумеется, двинулись за монархом, а мы вновь остались втроём. В маленьком и привычном ещё со времен выезда из Рестрича составе. И вот теперь, когда лишние свидетели удалились, Вернон повернулся к герцогу Кернскому и спросил хмуро:
— Ну и что это было?
— Ты о чём? — попытался сыграть простака Дан.
Но маг реакцией не проникся. Буркнул недовольно:
— О твоём саботаже. Мы только начали подбираться к важному, Арманитинэль был готов говорить, а ты…
— Успокойся, — перебил блондинчик, морщась. А когда Вернон закрыл рот и поджал губы, продолжил: — То, что эльфы готовы делиться сведениями, это замечательно. Но мне очень не нравится стоять и понимать, что я знаю о своей магии меньше, нежели «высокие», которые этой магией не обладают.
Вернон откровенно скривился, но Дантос остался непреклонен.