Он убирает один за другим знакомые домики с планшета, заменяя их на виллы. Под конец на месте полуразвалившейся халупы Карла появляется современный дом, и Масловецки поднимает на меня сияющий взгляд.
— Ты спятил, Масловецки.
— Ты так считаешь?
— Да. Из этого ничего не выйдет.
— Посмотрим.
Он идет к двери, приоткрывает ее и высовывается наружу. Потом выключает свет и выходит.
Я иду за ним. Масловецки закрывает дверь на два оборота и для верности навешивает еще и замок.
— С чего вдруг ты посвящаешь меня в свои планы? — спрашиваю я его по пути обратно в пивную. — Почему ты решил не делать меня участником твоего шоу про НЛО?
Масловецки первым спускается по лестнице в подвал.
— Тебя не одурачить, Бен.
Я втягиваю голову в плечи, чтобы не задеть паутину на потолке, и жду, пока Масловецки закроет дверь и включит свет. Из пивной слышна музыка. Альфонс играет на аккордеоне.
— А еще мне понадобится твоя помощь, — добавляет Масловецки.
— Что? Нет, забудь об этом!
— Тссс! — Масловецки прикладывает палец к губам.
Мы стоим под открытым люком. Наверху звучит грустная музыка. Этим песням Альфонс научился у Петра. В них поется о тоске по дому, о прошлом и несчастной любви.
— Мне очень нужна твоя помощь, Бен, — шепчет Масловецки. — Йо-Йо вчера ночью чуть с крыши не упал.
— С какой еще крыши?
— С крыши Курта. Когда пытался опустить тарелку пониже.
— Пониже?
— Так, чтобы она летала перед окнами спальни Курта. А потом поднялась в небо. Так вот, спускаясь, он чуть не упал.
— То есть тарелка не летает?
— Нет, конечно. Это же конструкция из реек и картона. Весит килограммов пять, не больше. Подвешивается на удочку.
— Вы с Йо-Йо точно спятили.
— Мы взяли морской спиннинг. На нем и акулу из воды можно вытащить.
— Я бы не хотел во всем этом участвовать, Масловецки. Прости.
Прежде чем Масловецки успевает что-то сказать, я лезу вверх по лестнице и возвращаюсь к Карлу и остальным. Карл радуется, увидев меня. Он так и не допил свою колу.
— Где вы застряли? — кричит Отто. — Давно пора выпить!
— Вентиль заклинило, — отвечаю я.
Через некоторое время Масловецки приносит каждому еще по бокалу пива. Мне кажется, он бросает на меня укоризненный взгляд, но мне все равно. Он ставит перед Карлом вторую колу, хотя знает, что я против. Из-за кофеина Карл не будет спать всю ночь.
— За НЛО! — кричит Масловецки и поднимает свой бокал.
Его тост вызывает оживление за столом. Только Курт пока не может смеяться. Карл тянет свой бокал, чтобы чокнуться со мной, и я решаю не портить всем настроение.
Масловецки кивает мне.
Я делаю вид, что ничего не заметил.
На следующее утро я просыпаюсь с больной головой. Слишком много пива. Слишком мало сна. На часах — почти девять. Солнечные лучи пробиваются сквозь задернутые занавески. Какое-то время я лежу на спине. Во рту пересохло. И слегка мутит. Больше никогда не буду пить.
Я слышу этот звук не сразу.
Бум.
Десять секунд все тихо.
Бум.
Так, только чуть быстрее, бьется сердце у какого-нибудь крупного зверя. Я прикладываю ладонь к стене.
Бум.
Я чувствую легкую вибрацию.
Через несколько минут я открываю глаза. И, наконец, встаю и отправляюсь в ванную. Умываю лицо и пью холодную воду из-под крана. Потом иду в комнату Карла, она прямо рядом с моей. Карл сидит на табуретке спиной ко мне. Он все еще в пижаме, которую я надел на него вчера. На коленях у него — открытая коробка из-под печенья с нарванной бумагой. Карл достает клочок за клочком, мажет их клеем, прижимает к стене и один раз бьет сверху кулаком для закрепления эффекта.
Бум.
Две стены уже заклеены сверху донизу, одна — зелеными бумажками, другая — желтыми. Зеленый — это джунгли, желтый — солнце. Теперь на очереди небо. Или море. Я точно не знаю. Я подхожу ближе и становлюсь рядом с Карлом, чтобы он не перепугался. Он так сосредоточен на работе, что даже не сразу видит меня. Заметив, улыбается мне.
— Доброе утро, Карл, — говорю я.
— Доброе, Бен.
Карл узнал меня и вспомнил мое имя. Кажется, выдался неплохой денек.
— Есть хочешь?
Карл задумывается. Его пальцы перепачканы в клее. К его босой левой ноге прилип клочок бумаги.
— Не знаю, — отвечает он наконец.
Наверно, если бы я не напоминал ему о еде по три раза на дню, он бы умер с голоду. Или от жажды. Будто кто-то перерезал соединительный проводок между мозгом и желудком. Он бы так и клеил свои бумажки на стены, пока не упал бы с табуретки без сил.
— Пойду приготовлю нам завтрак, — говорю я и открываю окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух. — А потом будем мыться. Сегодня придет госпожа Вернике.
Карл демонстрирует мне выражение лица, означающее бурное негодование. Не знаю, помнит ли он, что купался только вчера. Но что он с удовольствием отказался бы от визитов госпожи Вернике, я знаю наверняка. Думаю, он чувствует себя неловко, когда госпожа Вернике измеряет ему пульс, заглядывает в горло и уши и надавливает пальцами на все части тела, чтобы выяснить, болит ли у него что-нибудь. Ужаснее всего он ведет себя, когда она пытается взять у него кровь. Каждый раз это превращается в целую эпопею.
— Я приду за тобой, когда завтрак будет на столе.
— Хорошо, — отвечает Карл, макает кисточку в банку, намазывает клей на бумажку и прижимает ее к стене.
Бум.
Я отправляюсь на кухню, чтобы вскипятить воду, залить обезжиренным молоком овсяные хлопья Карла и накрыть на стол. По радио играет одна из моих любимых песен — «Mister Johnes» группы «Counting Crows», я делаю громче, хотя у меня болит голова. Пока я чищу и натираю яблоко, в памяти всплывают НЛО и план Масловецки.
Нет, он точно спятил.
Я перемешиваю натертое яблоко с овсяными хлопьями и сыплю сверху чайную ложку коричневого сахара. Потом завариваю Карлу чай, а себе варю кофе и выставляю все необходимое на стол: хлеб, масло, варенье, мед, апельсиновый сок.
Когда я прихожу за Карлом, его уже нет в комнате. Такое часто бывает. Хорошо, что я знаю, где его искать.
Солнце светит ярко, но настоящая жара пока не наступила. Вдалеке, на линии, которая разделяет небо и поля, висят белоснежные облака. Дует легкий ветерок.