— Наверняка скоро придет, — отвечает Масловецки и ставит перед Альфонсом миску с солеными орешками.
— Я видел его после обеда, он ехал на своем тракторе, — говорит Отто, как обычно, одетый в рабочий комбинезон и резиновые сапоги. Его темно-каштановые волосы стоят дыбом, несколько недель назад он отпустил бороду. Стекла его очков такие же толстые, как дно пивной бутылки, оправа в одном месте перемотана изолентой. Отто разводит индеек и сам выращивает кукурузу для их кормления. Но цены на индюшатину сильно упали, и ему сейчас приходится туго.
Из-за музыкального автомата вылезает Вилли. В руках у него какая-то штуковина, которую он задумчиво рассматривает.
— Слушай, Масловецки, если ты решил починить агрегат, понадобятся кое-какие детали, — говорит он.
— Оно того не стоит, — отвечает Масловецки, берет пустые бокалы и возвращается за стойку.
— Правильно! — соглашается Отто.
— Я лучше куплю новый! — объявляет Масловецки.
Отто давится пивом.
— Ты что, спятил?! Мы тут все скоро по миру пойдем, а ты собрался покупать новую шарманку?
— Конечно! Помирать — так с музыкой! Как на «Тайтенике»!
— На «Титанике»! — нервно поправляет Хорст.
— И потом, не все так плохо!
Масловецки приносит Отто и Хорсту еще по пиву и бутылку безалкогольного «Пильзенского» для Альфонса.
— Скоро все наладится! Немного терпения!
Вилли снова появляется из-за автомата.
— Эй, глядите! Монета в две марки!
Он держит руку над головой и сияет от радости.
— Она нынче ничего не стоит, — бурчит Отто. — Как и наши фермы.
— Неправда, — говорит Масловецки бодрым голосом. — Это хорошая земля.
Он наливает Альфонсу пива в бокал.
— У меня отличные индюшки. Только платить за них никто не хочет.
Отто делает большой глоток. Видимо, день у него не задался.
— Нужно учиться думать позитивно! — говорит Масловецки. — Надо каждый день…
Он замолкает, потому что открывается дверь и заходит Курт со своим псом по кличке Рюман.
— Смотрите, кто пришел!
С пустой бутылкой в руках Масловецки идет к стойке и наливает два пива.
Остальные вяло приветствуют Курта, который лишь поднимает руку в ответ и подсаживается за наш стол. Рюман, помесь аппенцеллера и ротвейлера, ложится на пол рядом с ним.
— Где тебя носило? — спрашивает Хорст. — Я уже собрался было идти искать тебя, думаю, вдруг ты свалился в навозную яму.
Курт не реагирует. У него на макушке сверкает лысина в обрамлении длинных волос. Эти волосы так отросли, что, если зачесать их наверх, можно прикрыть оголившийся череп. Когда Курт едет на велосипеде, волосы реют на ветру, как флаг, и это выглядит забавно.
— Пока к нам ехал, все слова забыл? — спрашивает Вилли. И они с Отто хихикают.
— Не выспался, — бормочет Курт. Вид у него и вправду невыспавшийся.
Масловецки приносит два пива — одно в бокале и одно в миске. Миску он ставит перед Рюманом, названным так в честь Хайнца Рюмана, любимого актера Курта. Пес сразу же начинает лакать, зато Курт уставился на бокал, как будто впервые в жизни видит пиво.
— Ты чего? — спрашивает Масловецки. — Все в порядке?
— Пора выпить! — кричит Отто и поднимает свой бокал.
Мы дружно беремся за бокалы, и Карл тоже, он радуется как ребенок, когда можно чокнуться со всей компанией.
Курт смотрит на Масловецки невидящим взглядом.
— Думаю, сегодня я выпью без, — произносит он тихо.
— Без чего? — уточняет Масловецки. — Без пены?
Отто и Вилли смеются.
— Без алкоголя, — шепчет Курт.
Все за столом делают большие глаза. Один Карл ничего не понял, и я незаметно чокаюсь с ним, чтобы он мог отпить глоток и отставить свой еще почти полный бокал.
Такое у нас впервые. Альфонс и Карл — единственные, кто не пьет алкоголь. Альфонсу нельзя, потому что у него диабет, а Карл принимает таблетки. Отто, Вилли, Хорсту и Курту требуется не меньше четырех-пяти бокалов пива за вечер. Нужно же как-то затуманивать себе мозги, чтобы существовать в этой дыре. На трезвую голову жизнь в Вингродене мало кто выдержит. Я знаю, о чем говорю. Пиво здесь — что-то вроде жидкой прививки против серых будней.
Отто приходит в себя первым. Он выставляет вперед пятерню и спрашивает Курта:
— Ты что, не в себе? Ну-ка, скажи, сколько пальцев на руке? Он и Вилли начинают гоготать. Хорст лишь улыбается и качает головой.
— Значит, безалкогольное, — ухмыляется Масловецки и возвращается за стойку. — Сейчас все будет.
— Давай серьезно, Курт. Что с тобой?
Кажется, Хорст тут единственный, кто не на шутку встревожился.
Курт смотрит на него стеклянным взглядом. Проходит вечность, прежде чем он открывает рот. И еле слышно выдыхает:
— Обещаете не смеяться, если я вам кое-что расскажу?
Отто, Вилли, Хорст и я переглядываемся и дружно киваем.
— Конечно, — говорит Отто.
— Честное слово, — говорит Вилли.
— Правда, — говорит Хорст.
Даже Альфонс, который все это время читал «Лоэнфельдер анцайгер» и только сейчас отложил очки и газету, с улыбкой говорит:
— Обещаю.
Все смотрят на меня.
— Да-да, — говорю я немного раздраженно, потому что могу себе представить, что такого архиважного нам сейчас сообщит Курт. Что завязал с алкоголем. Что хочет похудеть. Что сегодня он не планирует закончить вечер пьяным в канаве, как обычно.
Курт набирает в легкие побольше воздуха.
— Этой ночью я видел НЛО.
Отто и Вилли обмениваются взглядами и разражаются хохотом. Рюман поднимается с пола, несколько раз отрывисто лает и снова ложится. Довольные, Хорст и Альфонс еле сдерживают смех и качают головой.
Я вздыхаю, допиваю пиво и знаком прошу Масловецки принести еще. Альфонс надевает очки и продолжает читать. Вилли со стоном вытирает слезы с глаз, а потом берет бокал Курта и залпом выпивает его.
Курт надувает губы. Его лицо становится еще более красным, чем обычно.
— НЛО! — выдыхает Отто, после чего они с Вилли снова начинают гоготать.
Масловецки приносит бутылку безалкогольного пива и стакан и ставит перед Куртом.
— За счет заведения, — говорит он.
Курт будто не слышит его.
Масловецки берет со стойки еще три пива — для Отто, Вилли и Хорста.
— Я угощаю.