Дилан пощекотал животик Коры:
– Неужели нет никого, с кем тебе хотелось бы остепениться?
Эйдан возмутился:
– Не могу поверить! Стоило вам с Лиамом обзавестись семьями, как вы тут же начали раздавать советы. Я в порядке, клянусь. У меня шикарная жизнь. И если что-то пойдет не так, ты первый об этом узнаешь. А теперь давай сменим тему.
Брат с подозрением посмотрел на него:
– Все-таки, когда занимаешься любовью каждую ночь, в этом есть много плюсов.
– Дилан, с тобой просто невозможно. Не переживай, я тоже занимался любовью прошлой ночью.
Что он наделал! Черт!
Дилан встрепенулся, словно охотничья собака, взявшая след:
– Что ты сказал?
– Ничего. Забудь.
Дилан вскочил на ноги:
– Я понял!
– Что ты понял?
– Ты выглядишь так, словно не спал всю ночь. Лиам сказал, что ездил за тобой в город сегодня утром, и что ты придумал какую-то дурацкую отговорку об утренней прогулке.
– Вы двое сплетничаете больше, чем парочка пенсионеров.
– Расскажешь о ней? Это кто-то, кого я знаю?
– Ничего не было. Ничего.
Эмма радовалась, что на нее навалилась куча дел.
Покупки в преддверии Рождества были в самом разгаре. Они с миссис Коррелл не успевали вздохнуть.
Миа позвонила днем:
– Ты придешь к нам сегодня вечером? Вчера ты очень рано уехала, и я боялась, что ты плохо себя чувствуешь.
Эмма покраснела.
– Со мной все в порядке, честно. Просто я стараюсь не перегружать себя. – В общем, так оно и было, если не считать нескольких часов, когда она занималась любовью с Эйданом. – Принести что-нибудь?
– Да у нас тут столько еды, что можно накормить половину штата, но если ты придешь на часок пораньше, то поможешь мне с прической и макияжем. Тебя это не затруднит?
– Нет. Миссис Коррелл вызвалась закрыть сегодня магазин, так что я свободна.
Эмма уже бывала у Дилана и Миа, когда они просили ее присмотреть за малышкой Корой. Она восхищалась домом, который построил Дилан еще до встречи со своей будущей женой.
Он и архитектор создали настоящую сказку. Дом был сложен из горных пород и дерева и отделан медью. Он уютно расположился среди деревьев, словно целую вечность простоял там.
Она припарковала машину и в последний раз взглянула в зеркало. Встреча с Эйданом была неизбежна, но если уж они собрались игнорировать друг друга, то Эмма намеревалась выглядеть при этом наилучшим образом.
Платье из джерси, которое она выписала из Англии, сидело на ней идеально. Кружевная накидка дополняла его.
Подходя к дверям, Эмма вдохнула запах жарящегося мяса, раздразнившего ее нос и желудок. Она успела перехватить стаканчик йогурта на обед, но это было очень давно.
Миа открыла дверь:
– Слава богу, ты тут! Посмотри, что я с собой сотворила! – Она сдернула полотенце с головы.
Эмме потребовалась вся ее выдержка, чтобы скрыть шок. Дело было плохо.
– С ума сойти… – Она с трудом выдавила улыбку. – Но ничего, мы все исправим.
– Мне до смерти надоела моя скучная прическа, а пойти в салон некогда, и я решила покрасить волосы сама. Вообще-то я хотела только оттенок придать, но получилось вот это…
– Ладно, нечего переживать. Приступим.
Интенсивный рыже-красный цвет затронул лишь кончики темных волос Миа, но даже это требовало применения исключительных мер.
Эйдан отнес целый поднос бургеров на кухню и прихватил горсть картофельных чипсов, прежде чем опять выйти во двор. Роль шеф-повара ему нравилась. Он был довольно тепло одет, а открытый огонь и вовсе сводил к нулю его шансы замерзнуть. Еще немного – и все семейство с гамом устремится к дому. Тишина и прекрасный зимний день утонут в пучине веселого хаоса. Даже Кора спала сейчас. А Дилан… кто его знает, чем он там занимался.
Приготовление мяса не требовало особого внимания, поэтому у Эйдана была куча времени на раздумья. Интересно, появится ли Эмма? Или он так себя отвратительно вел, что она предпочтет найти отговорку и пропустить ужин?
Эйдан хотел поговорить с ней перед тем, как поехал к Дилану. Но, припарковавшись перед антикварным магазином, он увидел, что там полным-полно покупателей. А поскольку ему совершенно не нужны были зрители, он надавил на газ и уехал.
В конце концов, нельзя утверждать, что сказанное им прошлой ночью не было правдой. Но у него остался неприятный осадок. Он сомневался в ее праве прийти на вечеринку. Но она – подруга Миа, а Дилан и Миа могут пригласить на свой праздник всех, кого хотят.
Это у него проблемы, а не у Эммы. А теперь он еще больше усложнил свою жизнь, проведя ночь с женщиной, которая неожиданно вернулась в его жизнь. Интересно ли ему, зачем она приехала в Силвер-Глен? Да. Хочет ли он ее? Да.
Но что ему делать? Эйдан чувствовал, что его злость постепенно исчезает. Однако видеть Эмму, разговаривать с ней, спать… все это очень опасно для него. Она явно сожалела о прошлом. Но он не мог снова открыть ей свое сердце.
Потеряв отца, Эйдан ощущал себя брошенным в огромном чужом мире, полном соблазнов. Он и скучал по отцу, и ненавидел его за то, что тот умер и бросил их. Поэтому, познакомившись в колледже с Даньелл, Эйдан привязался к ней. Ему казалось, что он нашел опору и родственную душу. Однако вскоре волшебство испарилось, а их отношения закончились трагедией.
Потом была Эмма. С трудом пережив разрыв с ней, Эйдан понял: чтобы выжить, нужно научиться держать эмоциональную дистанцию. Ему уже хватило потерь и страданий.
Он хотел Эмму больше, чем воздух, но делить с ней постель – значит принять опасные побочные эффекты, такие как эмоции, страсть, надежда. Надежда на то, что теперь все будет по-другому.
Прошлая ночь открыла ему горькую правду: он никогда не перестанет хотеть Эмму. Но ему нужно защитить себя.
Им следует общаться только на людях, тогда он избежит соблазна снова запрыгнуть в ее постель. Он взрослый мужчина, не ребенок, и умеет контролировать себя. Так что до самого Нью-Йорка целибат должен стать его лучшим другом.
Но куда бы ни посмотрел Эйдан, он видел только Эмму. Она словно поселилась в его мыслях. Смеясь над ним. Краснея от удовольствия. Протягивая руки и обнимая его. Он не мог забыть аромат женщины, а кончики его пальцев хранили память о прикосновениях к ее коже.
Эйдан сердито потыкал вилкой мясо. В Эмме нет ничего особенного, кроме ее акцента. И он до сих пор не может избавиться от багажа прошлого только потому, что был тогда впечатлительным юнцом, а она заставила его почувствовать себя мужчиной.