– Вот дерьмо! – воскликнул он. – Ты что приперлась?
Он даже ее сначала не узнал.
Она оделась, как зимой: в парку и свои тяжелые говнодавы.
– Ты с ума сбрендила или как? – засмеялся он. – Снеговика пришла изображать? Если собираешься у меня отсосать, оделась ты неподобающе.
Она вошла и сильно захлопнула за собой дверь.
– Да ты что? Ты у меня дома, черт подери! Как ты смеешь так вот заходить?
– Закрой рот, Рэй. Заткнись и сядь.
Она толкнула его в гостиную в сторону дивана. Он посмотрел на нее ошеломленно. Вот так взять и прийти к нему домой, и ему хамить! К нему домой! Вот нахалка! Должно быть, у него идиотский вид в трусах перед этой соплячкой…
Она толкнула его опять, он потерял равновесие и сел на диван.
А она встала перед ним и заявила:
– Сиди и не двигайся. У меня под паркой оружие. Поэтому я и оделась, как снеговик, как ты выразился. Смертельное оружие.
Она в упор смотрела на него. «Вот дерьмо! Здоровенная девка-то какая все-таки!»
– Шикарно выглядишь в труселях, – ухмыльнулась она. – Шикарно, дамский любимчик!
– Не твое дело! Чего приперлась?
– Я собиралась просто нанести тебе визит вежливости.
Это ему не понравилось. Дело запахло жареным. Уж больно у нее под этой шляпой спокойная рожа. Оружие, говорит? Вот психичка!
Он попытался встать, но она пихнула его назад.
– Не двигайся! – приказала она. – И слушай меня! Да повнимательнее, во все уши! Тебе лучше сидеть, чтобы выдержать этот удар.
– Вот дерьмо! – завопил он. – Отвали к чертям! Ты не имеешь права! Ты у меня дома! Частная собственность!
– Не волнуйся. Я тебя надолго не задержу.
– Ну что ж… Давай, выкладывай и вали уже.
– Не беспокойся. Уж воспользуюсь случаем. Я тебя не стесняю? Не помешала телевизор смотреть? Ты что, кстати, смотришь?
– Я не смотрю. Я фоном его включаю.
– А! Пользуешься им в качестве компании. Ты совершенно прав, учти, вскоре у тебя вряд ли останется много друзей.
У Стеллы пересохло во рту, она судорожно сглотнула. По спине, по бокам, по животу текли струйки пота. Голова кружилась. Она так долго ждала этого момента. Схлестнуться с ним один на один, сунуть его мордой в собственное дерьмо. Подтолкнуть к самому краю. Так, чтобы он ни о чем не мог думать, кроме самоубийства. Она играла по-крупному, все могло получиться так, как она предусмотрела, а могло и не получиться… С такими типами не угадаешь. Для этого нужно иметь смелость, а Рэй Валенти какой угодно, только не смелый.
«Последний гвоздь, – говорила себе она, – это последний гвоздь. Важно не дать себя обмануть. Пока я владею ситуацией, но внимание, у меня нет права на ошибку, играть нужно тонко, внимательно. И главное, сохранять самообладание. Гнев все испортит».
Она глубоко вдохнула.
Он ерзал на диване, явно нервничая.
– А вот интересно, в тюрьме есть ли телик? Я хочу сказать, имеют ли право заключенные в камерах смотреть телевизор?
– Понятия не имею, и мне на это насрать.
– Как сказать… лучше бы тебе поинтересоваться.
– С какой это стати?
– Ну как… Вот думаю, сразу тебе все выложить или подождать. Мне хочется насладиться эффектом сполна, понимаешь. Я так долго ждала этого момента.
– Чего ты ждала? Что у курей зубы вырастут? Жди-жди, не дождешься, сучка!
– Какие сразу грубые слова в ход пошли… Не признак ли это бессилия?
– Да срать я на тебя хотел! Достала уже!
– Опять за свое! А по сути, что ты еще умеешь, кроме как оскорблять людей, обзывать их, бить, обирать, терроризировать… Почти ничего.
– Бла-бла-бла! Да, это так! Тебе стало приятно?
– Я за этим и пришла… Потратила свое время. Например, я всегда задавалась вопросом: почему ты спасал людей, Рэй? Ну в смысле во время пожара вытаскивал из огня. Что побуждало тебя быть благородным, рисковать жизнью? Я не понимала этого в тебе. Все остальное было просто. Просто терроризировать женщин, избивать их, насиловать, но при этом спасать детей, человеческие жизни – вот это меня поражало. Я не понимала. Поэтому я иногда сомневалась. Я видела, как ты изображаешь героя и этот образ накладывался на образ человека, который избивал мою мать, который по ночам входил в мою комнату, и я говорила себе: «Что-то тут не то». Это долго меня терзало.
– Я очень рад, представь себе! Что касается огня, если бы меня не отправили в вынужденную отставку, я бы до сих пор работал пожарным. Я никогда не был счастливее, чем в те моменты, когда залезал на высоченную лестницу! Никогда!
Он ностальгически скривил губы и улыбнулся:
– Ну, тебе не понять, ты же телка. Но когда я был наверху и вокруг бушевал огонь, я чувствовал себя сильнее всего на свете. Сильнее огня, сильнее ветра, сильнее дерева и железа! Я был «героем Рэем», и это было здорово. Чтоб я провалился, как же это было здорово! Как же здорово! Я слышал, как люди внизу кричат, я знал, что они затаили дыхание, что они не спускают с меня глаз, я держал их в напряжении, и у меня вставало выше и выше…
– А! Вот в чем дело! Причина в члене!
– Ну, называй это как хочешь, но вставало прям до неба.
– Прям действительно?
– Ага. Прям до неба. Но ты не можешь этого понять, ты телка, дырка, в которую надо запихнуть. Мне нравилось в тебя пихать, мне нравилось принуждать тебя силой, слушать, как ты вопишь, от этого у меня тоже еще сильнее вставало! Ух, сука!
И он начал потирать свой член, глядя на нее.
«Не волноваться, не кричать, не выходить из себя, не лезть в драку, оставаться спокойной. Главное – оставаться спокойной. Дыши, Стелла, дыши. Он пытается тебя поймать. Не попадись в ловушку».
Ее сердце начало биться как-то странно. Оно бешено колотилось и стучало в грудь. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота, хотелось немедленно вырвать.
Она опять сглотнула, упрямо мотнула головой и справилась с волнением.
– И что же тебе такого сделали женщины, Рэй, что ты так с ними обращаешься?
– Никогда не задавался этим вопросом. Но когда я их лупил или жестоко, походя, трахал, я ощущал то же самое, что в огне. Не так сильно, если честно, но похоже. Я чувствовал себя неуязвимым. И потом я читал страх в их глазах. О, как мне это нравилось… Это меня вдохновляло.
– Надо же, а ты всерьез задумывался на эту тему!
– Ну, у меня было на это время за последние несколько недель.
– Само собой разумеется…
– Но это все изменится, все должно сейчас измениться!