И тогда Рэй Валенти окажется в ее власти.
Виолетта в конце концов сама поверила в свои россказни.
Она смотрит на телефон. Звонит агенту, он отвечает: «Виолетта, у меня вторая линия, я перезвоню через две минуты». Она кладет трубку, сердце колотится, она чуть не плачет. Он не забыл ее, он сказал, что перезвонит! Наверное, у него есть для нее проект! Да все равно какой, лишь бы где-нибудь сниматься. О, с ума сойти, она уже была на грани отчаяния! Почему в ней так мало веры в свои силы?
Она решает сесть на диету, выщипывает брови, перекрашивает ногти, ох, оранжевый, это так вульгарно! Собирается пойти принять душ, но потом отказывается от этой мысли. А если вдруг телефон позвонит, а она не услышит и не сможет подойти?
В восемь часов, когда Рэй зашел за ней, чтобы пойти поужинать, он увидел, что она, скрестив ноги по-турецки, сидит возле телефона.
– Ты занимаешься йогой? – улыбаясь, спросил он.
– Да, вот именно, – ответила она, пронзая его взглядом.
– Ты готова? Нам нужно встретиться с префектом.
– Не сегодня, – сказала она.
– Он хотел тебя видеть, чтобы дать тебе работу!
– Не сегодня, сказала же! – почти взвизгнула она.
– Там будет председатель суда и его жена.
– Хватит уже! – закричала она. – Ты что, не понял?
И она поддала ногой телефон, лежащий на полу. Рэй с удивлением взглянул на нее.
– Ну хочешь, я пойду куплю пиццу и мы съедим ее перед теликом? Я отменю ужин, что-нибудь придумаю. Скажу, что моя мама неважно себя чувствует. Он все поймет.
«Пицца», «телик», «съедим», «мама» – эти слова разрывались в ее голове как гранаты.
– Уходи, Рэй, прошу тебя, свали!
Сбитый с толку Рэй предпочел не спорить и уйти. Совершенно сумасшедшая девчонка. Не в ее интересах часто устраивать ему такие сцены. Он может и рассердиться. И наказать ее. А может, ей этого и надо? Он пнул ногой переднее колесо своей «Мазерати». Чертовщина! Ему ведь так хотелось трахнуть ее сегодня вечером! Она делает одну такую штуку, которая сводит его с ума. Такая у нее манера, то она его отталкивает, то приголубливает, то отталкивает, то приголубливает, то наступает, то отступает. И он не знает, как дальше вести себя. Не может определиться. Надо как-то ее все-таки прижучить. Но вот странно, когда он звонил в ее дверь, сердце у него колотилось как бешеное. Чтобы взбодриться, он стал думать, что зато скоро трахнет ее. И тогда… О, тогда… Какое же блаженство! Когда он входит в нее, его заливает волна наслаждения, такого острого, что он кричит «да», призывает Господа, в этот момент он готов на все. У этой девки вагина как боа-констриктор. Она словно бы обита какими-то нежными теплыми и чудесными тканями, и они охватывают его член, массируют и ласкают, нежат. Он напрягается, горит ясным пламенем, вскрикивает как раненый зверь, кусает себе руки, зарывается лицом в подушку и обмякает, разбитый, раздавленный, едва не в слезах. Ему так хорошо внутри нее, он готов кричать «мамочки!», век бы там оставался.
Он больше не может без нее обходиться. Знал бы, никогда бы ее не коснулся пальцем. Легко воспламеняющийся материал. Нужно держаться подальше. Он пытается навязать себе периоды воздержания, но больше двух суток не выдерживает. И надо видеть, в каком состоянии он возвращается к ней, чтобы вымолить наслаждение!
Он уже потерял два сантиметра в охвате шеи, теперь нужно менять все рубашки.
На следующий день она ему позвонила.
Не потому, что хотела его видеть, а потому, что боялась упустить деньги.
Родители умерли, оставив ей домик и малюсенький счет в банке. Она заказала новое портфолио с фотографиями, чтобы вновь взяться за карьеру актрисы. Переспала с фотографом, и он сделал ей скидку. А визажистка просит триста сорок евро в час. Та самая, что работала с Анджелиной Джоли, когда та бывала в Париже. Скоро у нее не будет ни копейки. Рэй – ее единственная надежда. У него есть средства. Она справилась об этом, прежде чем допустила его до тела. Подружка, которая работает в банке Франции, пробивает каждого типа, с которым собирается замутить Виолетта. Так она сказала, что у Рэя кругленький счет в банке. И что тогда себя ограничивать? Чтобы выглядеть более добродетельной, чем другие? Но она уже давно поняла, что добродетель не приносит ни гроша.
«Деньги» – вот единственное слово, которое возвратит ее к реальности. Туман рассеется. Ее охватывает дикая тоска, она уже замечает у себя седые волосы.
Откинув рукой стопку неоплаченных счетов, она окинула взглядом квартиру: обои начинают отставать от стен, труба вдоль стены проржавела, кран течет, Голливуд все дальше и дальше, тараканы наступают, она осаждена со всех сторон. И совершенно нет сил. Выжата как лимон. Хоть лезь головой в плиту и травись газом!
Она позвонила Рэю.
Бросилась в его объятия: «Ты меня любишь, скажи, ты меня любишь?» Он смотрел на нее, не понимая, куда же делась женщина, которая буквально накануне с воплями выставила его за дверь. Он прижал ее к себе, с удивлением почувствовал, какая она хрупкая, уязвимая, и более обычного преисполнился решимостью помогать ей, оберегать ее, вернуть ей утраченную уверенность в себе.
– Ты же моя звездочка, знаешь? Все приятели мне завидуют…
Она всхлипнула, да, да, встряхнула пышной гривой, положила голову ему на плечо и сказала голосом растерянной маленькой девочки:
– Да это все мой агент. Он хочет, чтобы я ехала в Лос-Анджелес на съемки фильма с Ди Каприо, ох, роль ни первого, ни даже второго плана, так, несколько эпизодов… Он говорит, что не мог предупредить раньше, это случилось неожиданно, а я, я не хочу оставлять тебя, о, как я несчастна!
Он крепче прижал ее к себе, погладил по голове.
– В первый же фильм, который будет финансироваться регионом, префект возьмет тебя на главную роль, я тебе обещаю. И ты утрешь нос всем этим гадам!
– Ты так добр ко мне. Я тебя не достойна.
– Не говори глупостей. Нам так хорошо вместе, и нас ждут великие дела, вот увидишь.
Виолетта не рассказывала всего Стелле, ограничивалась намеками, обрывками фраз. Немного удавалось выудить, но Стелла была терпелива. Как так у Рэя получается лавировать между двумя этими женщинами? И мамашу обихаживать, и любовницу обхаживать? С Виолеттой одними обещаниями не обойдешься, не на такую напал. У нее запросы будь здоров.
Стелла потыкала кнопки радио, нашла радио «Ностальжи». Юг Офрэ пел песню «Селин». Она подумала о Леони. «Лишь бы с ней все было в порядке в мое отсутствие!» Она боялась далеко уезжать от матери, хотя Эдмон Куртуа и присылал парней с работы охранять дверь в ее палату. За это он платил им по двойному тарифу. Каждый вечер, если Стелла не могла прийти, Бубу, Хусин или Морис занимали кресло возле кровати Леони. Соланж Куртуа узнала об этом и не могла успокоиться от возмущения: «Во что ты лезешь, Эдмон? Весь Сен-Шалан об этом говорит. Рассказывают, что ты ввязался в историю с Леони. Рэй будет взбешен. Ты что, ищешь ссоры?»