Главное помещение храма Перуна быстро наполнялось дымом, который мутил разум и забивал лёгкие. Огонь охватывал всё новые пространства, нужно было спасаться, и воины Господа попытались разрубить или выломать дверь. Но у них ничего не вышло, очень уж толстой была дубовая створка. Тогда крестоносцы попробовали найти другой путь, но все коридоры, которые вели в молельный зал из других помещений храма, тоже были закрыты. Они стали взывать к милости Бога и просить о заступничестве Деву Марию, но вряд ли их кто-то слышал. А когда крестоносцы один за другим, задыхаясь, стали падать на пол, Седрик фон Зальх решился на отчаянный шаг. Кинжалом он рассёк кожаные застёжки доспехов и скинул с себя броню. Затем подбежал к статуе Перуна, лицо которого в отблесках пламени смеялось и корчило католикам смешные рожицы, и, размашисто перекрестившись, подпрыгнул. Ухватившись за деревянную руку бога-демона, Седрик подтянулся. Сразу же новый прыжок с руки статуи и вновь подтягивание. Рывок. Ещё один. И он оказался на голове идола. Жар подступал все ближе. Лицо Зальха стало стягиваться и трескаться. Кожа молодого воина не выдерживала натиска огня. И тогда он прыгнул на балку под самым потолком.
На мгновение Седрику показалось, что у него ничего не выйдет. Однако он всё же смог зацепиться за деревянный брус, а когда оказался на нём, на карачках пополз к ближайшей стене. Здесь жар был особенно сильным, и Зальх закричал от боли. Глаза его наполнились слезами, и он стал терять рассудок, так что ещё миг – и рыцарь свалился бы на пол. Но за его спиной раздался голос последовавшего за ним тамплиера, рыцаря Раймундо де Фера, который подбодрил германца:
– Быстрее, Зальх! Двигайся, а не то я сброшу тебя!
Из последних сил рыцарь рванулся наверх, упёрся в подгоревшую горячую гранку, которая покрывала крышу, и сильным ударом выбил сразу две доски. В покрытии храма оказался проём, и жаркой тягой Седрика, словно пушинку, вытянуло наверх и выбросило наружу. Куда он летел, Зальх не понимал и ничего не видел. Он верил, что высшие силы спасут его, и не ошибся. Обжигающе горячий воздушный поток сбросил Седрика на землю, и вскоре рядом с ним приземлилось ещё одно тело.
– Раймундо, это ты? – приходя в себя и потирая веки грязными ладонями, спросил германец.
– Да-а-а… – простонал де Фер.
– Как ты?
– Плохо… Лицо обожжено, и глаза ничего не видят, а ещё нога… Ах-х-х! Кажется, я её сломал… Да и с рукой что-то… Зальх, помоги…
С трудом Седрик разлепил глаза, увидел перед собой Раймундо де Фера и невольно вздрогнул. Высокорослый красавец из Прованса, который вступил в орден тамплиеров по протекции своего родственника Пьера де ла Ровера, превратился в обожжённый изломанный обрубок. Левая рука рыцаря была вывернута под неестественным углом, а правая нога находилась под телом, на неё пришлась вся тяжесть упавшей с высоты в четыре десятка локтей туши. Но хуже было другое: одежда рыцаря тлела, а лицо превратилось в ужасную чёрную маску, сквозь которую пробивались струйки крови.
«Что же делать?» – спросил себя Зальх.
Ответ пришёл сразу. В голове германца возник образ Бернара из Клерво, и настоятель прошептал:
«Спасайся сам. Город горит, а Раймундо не спасти. Быстрее, рыцарь, я жду тебя».
«Как же так?!» – мысленно воскликнул Седрик. Но его короткая связь с аббатом прервалась, и германец встал.
– Зальх, помоги… – вновь простонал де Фер.
– Сейчас, потерпи немного, – ответил тамплиеру паладин. – Я приведу помощь. Жди!
Бегом Зальх бросился подальше от горящего храма и выскочил на улицу. Святилище находилось на холме, и, оглядевшись, он понял, что Бернар был прав. Горит не только капище дьяволопоклонников, а весь Зверин. Бодричи дождались, пока за стены втянется побольше крестоносцев, и подпалили свою столицу со всех концов. В теремах бояр, в домах рядовичей, в мастерских и княжеском детинце были заранее заготовлены горючие смеси, жиры, масла и смолы. И когда поступил приказ Никлота, воины стали отступать и кидать факелы в каждую постройку. Причём с таким расчётом, чтобы отсечь наступающих врагов от южных ворот.
Следовало спасаться, Седрик это понимал, и, посмотрев на Раймундо, который лежал на земле, одними губами он тихо прошептал:
– Прости, тамплиер. Прости и прощай.
Де Фер, будто услышал германца, и над храмовым двором разнёсся его рёв:
– За-а-а-аль-хх!!!
Германец вжал голову в плечи, ощупал пояс, на котором не было никакого оружия, кроме кинжала, выхватил его и побежал туда, где, как он рассчитывал, можно будет найти спасение. Зальх направился к северной стене, куда отступали бодричи, и успел вовремя. Многочисленные лодки с венедами уже отвалили от стен и направились к другому берегу озерца. На стенах никого, кроме Зальха, не было. Позади полыхал наполненный крестоносцами город, а перед ним была верёвочная лестница, спускающаяся к воде.
«Делать нечего, надо спускаться», – чувствуя спиной подступающий огонь, подумал Седрик и схватился за спасительную лестницу.
Вскоре рыцарь оказался в холодной осенней воде и поплыл к другому берегу. Сколько он грёб, сказать не мог. Долго. Очень долго. Его мышцы несколько раз схватывала судорога, а обожжённые куски кожи ныли и болели. Однако он не сдавался и уже в кромешной тьме выбрался на промёрзший берег, который охраняли итальянские воины из отряда Вибальда Корвейского.
Поначалу Зальха приняли за демона. Да и кто бы мог упрекнуть христолюбивых воинов в ошибке, ибо на сушу выбрался не блистательный и превосходно экипированный паладин из свиты Бернара Клервоского, а израненное, грязное и обожжённое подобие человека, который размахивал руками и нёс какую-то ахинею, поминал дьявола, Господа, Деву Марию, требовал спасти Раймундо и проводить его к аббату Клерво?
К счастью для рыцаря, его не накололи на пики и не расстреляли из арбалетов, да и то только потому, что рядом находился один из цистерцианцев, которого направил к воде Бернар Клервоский. Так что для Зальха, которого в армии Генриха Льва не зря называли Везунчиком, штурм города окончился относительно неплохо. Вскоре он предстал перед тем, кто послал его и других рыцарей в бой. И аббат, одетый в свой повседневный темно-серый балахон, перепоясанный верёвкой, подошёл к нему и тепло обнял за плечи. Сила настоятеля, огромная и всеобъемлющая, моментально затопила душу Седрика, и он почувствовал себя гораздо легче и сказал аббату:
– Мы выполнили ваш приказ, святой отец, и убили главного вражеского колдуна…
– Молчи, – отстраняясь от паладина, произнёс Бернар. – Я всё знаю.
– Но раз так, то почему вы не увидели ловушку?
– Здесь всё для нас чужое, Зальх, и пройдут десятилетия, а то и столетия, прежде чем венедская земля примет нас. Поэтому у меня не получается держать ситуацию под полным контролем. Я понимал, что бодричи готовят ловушку, но не знал, в чём она, и потому бросил в бой вас.
Седрик понурился и выдохнул:
– Сколько жертв за один паршивый город между озёрами и реками!.. Сколько жертв!..