Однако этого пока не произошло, и я лежу на корме боевого корабля. Мои глаза закрыты и я, прислушиваясь к крикам чаек и хлопанью паруса, пытаюсь привести в порядок свои беспокойные мысли.
Я чувствую себя больным и усталым. Мне очень зябко, хотя я закутан в два толстых плаща. Минувшее сражение, последняя серьёзная схватка Северной войны, как вслед за нашими врагами стали именовать Крестовый поход против венедов славянские князья, далась мне нелегко. Многочисленные ушибы и пара сломанных рёбер, контузия головы и несколько вывихов, отбитые внутренности и повреждённый левый глаз, который ничего не видит, а помимо этого сильная кровопотеря. Вот таков итог победоносной битвы лично для меня.
Впрочем, о событиях последних нескольких дней следует рассказать по порядку…
После гибели Бернара Клервоского на холме, где находилась ставка короля Конрада Третьего, произошел сильный взрыв. Он мог быть вызван резким выбросом энергии, которую принято называть магической, или ещё чем-то. Уцелели немногие, и крестоносцы, которые потеряли командный центр, растерялись. А наши полководцы, напротив, проявили себя с самой лучшей стороны. Кольцо вокруг захватчиков сжалось, и после многочасового сражения они были вырублены вчистую. Католики дрались ожесточённо, но каждый вражеский военачальник и архиепископ думал только о себе, и за это поплатилась вся армия. Венеды пленных не брали, даже знатных феодалов, и к полудню всё было кончено.
Моё героическое тело подобрали наступающие варяги и сразу же отправили к волхвам-целителям. Поэтому я не успел получить обморожение конечностей и не истёк кровью. А спустя двенадцать часов, ближе к вечеру следующего дня, я пришёл в себя и обнаружил рядом верховного волхва бога Яровита старика Огнеяра, который тоже участвовал в сражении и сразил нескольких крестоносцев. С ним мы обсудили то, что произошло в ставке германского короля, и он мои действия одобрил. После чего я был предоставлен самому себе и смог принять сотников моей дружины, которые доложили о потерях.
От войска города Рарога остались рожки да ножки. Степняков – всего семьдесят пять человек. Воинов Ивана Ростиславича Берладника – двадцать девять. Варогов – пятеро вместе с рыжим Торарином. Пруссов, киевлян и варягов из экипажей кораблей – сто тридцать человек, и плюс к ним семеро хеме вождя Калеви Лайне. Итого, общая численность дружины Вадима Сокола составила двести сорок шесть воинов, из которых половина имела ранения разной степени тяжести. Вот такой неутешительный расклад, а когда-то, всего лишь прошлой весной, я высаживался в Верхней Саксонии с войском в четырнадцать сотен отменных бойцов.
Однако война есть война, ничего не попишешь, её законы суровы, и за разгром противника мы заплатили немалую цену. Говоря «мы», я имею в виду не только себя, а всех венедов и наших союзников. Пал в битве князь Василько Святославич, коему вражеский меч раскроил голову. Был убит попавшим в грудь арбалетным болтом молодой и горячий Вукомир. Рядом с ним остался лежать на снегу бездыханный Прибыслав, старший сын князя Никлота, который в известной мне истории после ряда поражений перешёл на сторону германцев. Сам князь бодричей лишился левой ноги, а Мстиславу Виславиту ударом копья вынесли половину челюсти. И это только те люди, которых я знал лично, а так-то мы недосчитались половины армии.
Короче, потери огромные, но все эти жертвы были не напрасны, и имелась надежда на то, что вскоре наступит относительный мир. Волхвы отправили навстречу армии короля Людовика Седьмого его духовника и советника аббата Сугерия, который изначально был против Крестового похода. Ему в голову крепко-накрепко вколотили, что мы будем стоять до конца, и настоятель Сен-Дени это усвоил. После чего именем Господа поклялся, что заставит своего короля повернуть обратно во Францию, где немало внутренних проблем. Наши жрецы в нём не сомневались, отступление франков уже было не за горами, и потому зеландские ярлы были отпущены в свои владения, ибо даны наглели всё больше и уже в открытую готовились к войне. Так что, погрузившись на боевые корабли, которые ожидали нас в порту Волегоща, мои дружинники покинули материк и со спокойным сердцем двинулись на северо-запад.
Вроде бы всё. Франки, скорее всего, уйдут, и очень даже может быть, что, пользуясь опустошением германских земель, отхватят себе кусочек Верхнего или Нижнего Лоррейна, а потом разграбят несколько городов, ибо иначе никак, ведь благородный рыцарь не может вернуться на родину без добычи. Помимо этого через пару месяцев на германцев навалятся угры, которые имеют немало претензий к ним и к ляхам, а конкретно, к свежеиспечённому королю Владиславу Второму Пясту. И на этом большая война затухнет. А по весне, когда к нам подойдут новые наёмные соединения пруссов и новгородских ушкуйников, на крестоносцах можно будет поставить крест. Ха! Такой вот каламбур, на крестоносцах – крест, хотя нельзя забывать, что мы переколотили не всех захватчиков и силы у них имеются.
Но есть герцог Альбрехт Медведь, герцог Фридрих Одноглазый, соправитель Конрада Третьего его сын юный Генрих Шестой Беренгар и много всякой шушеры помельче вроде графа Сигурда Плитерсдорфа, графа Оттона Амменслебенского или пфальцграфа Хартвига фон Штаде. При желании и сильной руке они могли бы объединить свои разрозненные дружины, дать отпор братьям во Христе, которые станут грабить их крестьян и города, а затем добить нас. Однако такого желания у них нет, точно так же как и единого вождя, и логично предположить, что в самое ближайшее время Священная Римская империя заполыхает в огне очередной гражданской войны. Юный король Генрих вместе с дядей Фридрихом и всей семьёй Гогенштауфенов выступит против других претендентов на корону, которых ой как не мало. И пока всё это будет происходить, племена бодричей и лютичей при поддержке руянцев, поморян и союзников начнут возвращение своих исконных земель и выкорчёвывание вражеских фортов.
Вот такие дела будут вершиться на материке, если французский король, который ещё имеет под рукой неплохую армию, начнёт отступление. А он отступит, ибо помимо политики есть другая немаловажная проблема – неверная жена Алиенора Аквитанская, которая сейчас во Франции, и бедному Людовику Седьмому явно не до войны. Пока Бернар из Клерво был рядом, против его воли не попрёшь, а после того, как цистерцианца не стало, государю франков никто не указ, даже папский легат Гвидо Флорентийский. А если короля Франции всё же прижмут, то на крайний случай он может пообещать папе римскому кинуть остатки своих крестоносцев в Испанию, где бушуют африканские Альмохады, и Евгений Третий должен этим удовлетвориться, ибо такой поступок Людовика будет выглядеть вполне логично.
Таковы некоторые расклады на ближайшие годы для Европы. А чем же заняться мне? Вариантов много, ибо восстановиться я должен быстро, всё-таки ведун и витязь, который имеет реальный шанс прожить восемьсот с лишним годков. А сидеть на месте у меня привычки нет. Можно торговать и развивать производство, внедрять в войска пороховое оружие и изобретать пушки, танки, самолёты и отравляющие газы. Можно сходить в Винланд и застолбить там небольшой кусочек земли, размером с хорошее европейское королевство. Можно отправиться на восток и попробовать сговориться с сельджуками и сарацинами. Можно пройти по Великому шёлковому пути и побывать в далёких странах, например, в Китае и государствах Средней Азии, а попутно навести мосты дружбы с шаманами Урала. Можно замутить интригу в Европе и опутать её сетью тайных агентов, а затем взять все основные ресурсы западных королевств под свой контроль. В общем, свобода – делай, что хочешь. Однако больше всего меня интересует Киевская Русь, ибо очень уж мне хотелось добраться до схрона Всеволода Брячиславича, о котором рассказал покойный Василько Святославич. Помимо этого было желание вблизи посмотреть на Киев – мать городов русских, да разобраться с восточной веткой христианства. Глядишь, что-то выйдет, обрету новые знания, и Венедия сможет рассчитывать на помощь не только Новгорода, но и всей Руси. Впрочем, если удастся с князьями договориться, то мы потомкам Рюрика тоже поможем, кровь-то одна…