– Любишь маслины? – выдавил он, медленно оборачиваясь.
– Не очень, – ответила Людмила. – Боря, где у тебя стаканы?
Неожиданно заработал генератор, и под потолком вспыхнули разлапистые бронзовые светильники. Виктор убедился, что это действительно Людмила, впрочем, он и не сомневался. Он просто не мог поверить.
– Стаканы? Сейчас будут, – сказал Борис, лукаво поглядывая на Мухина. – Люда, поможешь мне тут убраться? А продукты есть еще. И не только маслины, кхе-кхе…
– Послушай… – обратился к нему Виктор. – Как же это? А?..
– Ты о чем?
– Что ж ты молчал-то?..
– Привет, родная, – елейно произнес Константин и, приобняв Люду за талию, поцеловал ее куда-то в затылок.
Мухин, оцепенев, покатал во рту продолговатую косточку и выплюнул в тарелку.
– Щекотно… – мурлыкнула Людмила, втягивая голову в плечи. – Привет, родной…
Виктор покосился на автомат у подоконника, но, вспомнив, что рожки пустые, одним махом выпил весь бокал. Продырявленная бутылка со «Швеппсом» лежала на боку, в ней еще немного оставалось, но за тоником пришлось бы тянуться через стол. Длинно вдохнув, Мухин кинул в рот последнюю маслину и прищурился.
– О-о-о!.. – радостно воскликнул Петр и, стремительно приблизившись к Людмиле, чмокнул ее в щеку. Костю, стоявшего к ней вплотную, он как бы и не заметил. – Привет, кисанька!
– Привет, котик, – ответила она невозмутимо.
Мухин решил, что теперь настал и его черед, но, подумав, снова взял бутылку. Вторым быть не хотелось. Третьим – тем более.
– Откуда она здесь? – спросил он у Бориса.
– Я ее раньше всех вытащил.
– Да, она же первая умерла… Почему я ее сразу не увидел?
– А Петра в этом слое кто, по-твоему, разыскал? И Сапера тоже. Не могу же я разорваться…
В комнате появился Немаляев с перевязанной рукой, и Петр, отлепившись от Людмилы, пошел к нему навстречу. Вслед за Сан Санычем на пороге возник Шибанов, старательно вытирающий пальцы расшитым полотенцем. Сапер, закинув ногу на ногу, сидел в углу и меланхолично жевал кусок хлеба.
– Ну вот, снова вместе! – празднично объявил Борис.
Бурной реакции не последовало. Люди вяло обернулись в его сторону и вопросительно замолчали.
– Макарова Юры нет, – тихо сказал Немаляев.
– Макаров здесь, – возразил Виктор.
– И, по-моему, уже давно, – подал голос Шибанов. – Бизнес, во всяком случае, у него на подъеме.
– «Дело Врачей»? – спросил Борис. – Да, есть такая контора. И весьма сомнительная…
– Так это его фирма? – молвил из угла Сапер. – Ясно… Теперь мне все ясно.
– И люди тоже наверняка от него… – добавил Мухин.
– Какие еще люди?
– А вон те, – он показал большим пальцем за пустую раму. – Трупы. – И тот, кого ты называл «корешом», – сказал он Константину, – телохранитель наш ненаглядный…
– Да, – угрюмо подтвердил Шибанов. – Это моя вина.
– Старею, что ли?.. – сокрушенно произнес Немаляев. – Но ведь Макаров нам так помог… Все обеспечил – кормил, поил…
– Знание выше капитала, Сан Саныч, – ответил Борис. – А теперь мы ему не нужны. И более того – мы ему мешаем.
– Выходит, всю необходимую информацию он уже собрал, – заключил Шибанов.
– Ну и зачем? – спросил Ренат. – Что он с этой информацией делать будет? И что это вообще за информация?
– Не мы его содержали, а он нас, – сказал Константин. – Поэтому он знает, а мы – нет.
Где-то на дороге тявкнула сирена, и спустя несколько минут под окнами затормозил кортеж из полицейских «Мерседесов». Замыкали колонну два минивэна со словом «AMBULANCE», написанным на капоте задом-наперед, и пожарная машина, совершенно ненужная: пять «бээмвэшек» вокруг дома уже почти догорели.
– Сейчас начнется… – сказала Людмила. – Может, хоть автоматы спрятать?
Борис спокойно, но не без рисовки вытащил из кармана стопку удостоверений и кинул их на стол.
– Разбирайте. Стволы зарегистрированы.
– А мы у тебя тоже зарегистрированы? – поинтересовалась Люда.
– Естественно. Как личная охрана. Начальник у вас… – он иронически посмотрел на Шибанова. – Начальник у вас хороший, опытный.
– Я, вообще-то, игрушками торгую… – буркнул тот.
– Считай, это была легенда. По документам ты уже год возглавляешь сыскное агентство.
– Круто! – высказался Ренат. – На меня тоже ксива есть? И я с такой ксивой землю копал?!
– Привыкайте к новой жизни, мальчики и девочки…
– Да уж надоело! – пожаловался он. – Только и делаю, что привыкаю.
– К этому тоже пора привыкнуть, – сказал Борис, распахивая створки здоровенного бара.
Он выставил на стол высокие стаканы и достал несколько бутылок. Мухин нацелился было на «Хеннесси», но передумал и резким движением открыл литровый «Гордонс».
– С чего начал, тем и закончу, – пояснил он неизвестно для кого.
– Это редко когда удается, Витя, – заметила Люда.
Он машинально кивнул, а когда, наконец, уловил подтекст, было уже поздно: она отвернулась к Немаляеву. Мухину осталось только вздохнуть и выпить.
– А тост будет? – громко спросила она.
– За прекрасных дам, – скороговоркой бросил Ренат, поднимая стакан.
– Не-не-не! – запротестовал Борис. – Дама у нас в единственном числе, так что она прекрасна по определению. И пить за это глупо. Я предлагаю – за тех, кого с нами нет.
– То есть практически за нас, – печально сказал Мухин.
– Именно это я и имел в виду.
Виктор проглотил джин и неторопливо разгреб на столе пластиковые карточки. Выбрав свою, он вгляделся в свое же лицо. Фото Борис вставил из рекламы йогурта – в прошлом году по журналам кочевала дурацкая картинка, где Мухин ползет на четвереньках, а у него на спине сидят двое детей. В образе старшей дочери снималась какая-то молодая актриса из Чехии. Фотограф все время требовал, чтоб она устроилась ближе к голове – «дочка» ерзала Виктору по хребту, и он чувствовал, что она становится все теплее. После съемок они спали вместе. Через неделю она решила остаться в Москве насовсем. Через месяц ей под видом героина продали какую-то дрянь…
В удостоверении Мухин, понятно, оказался один – без детей, без йогурта и без высунутого языка. Художник поднял его в вертикальное положение, заменил фон, а ракурс «три четверти» превратил в полный анфас. Только глаза ему не тронул.
Виктор смотрел в объектив – кряхтя под фальшивыми детьми, стесняясь своего амплуа, размышляя о просроченных процентах за кредит и о том, куда бы отвезти раскочегаренную «дочурку».