За забором обнаружился маленький чистый двор, посыпанный крупным желтым песком и отгороженный за домом кирпичной стеной с двумя рядами колючей проволоки поверху. В стене была видна маленькая железная дверь, судя по мощному запорному механизму, предназначенная для самого настоящего бункера.
Дед Ефим оказался крепким стариком с аккуратно подстриженной, темной, с белой проседью бородой и коротким ежиком седых волос. Ростом он был пониже Мякишева, но, похоже, достаточно крепок, чтобы при необходимости вытолкать всех своих гостей обратно за ворота.
Несколько секунд старик настороженно рассматривал художника в упор, а потом одобрительно хмыкнул, невнятно буркнул: «Заходите», открыл дверь в дом и скрылся в темном проеме.
- Отлично, - шепнул Геннадий художнику. - Раз сразу не прогнал - возьмется. Бывает, посмотрит на человека и даже на порог не пускает.
Вслед за Виктором Леонид шагнул в темную прохладу дома.
После сумрачной прихожей, перекрытой с обеих сторон тяжелыми матерчатыми пологами, они спустились на несколько ступеней и вдруг оказались в просторном светлом помещении, увешанном по периметру большими пучками трав. Теперь стало понятно, что маленькие окошки, заметные со стороны улицы, - не более чем декорация: два настоящих огромных современных окна выходили во двор. Запах сухих трав насыщал воздух чем-то неуловимо приятным, заставляющим делать каждый вдох с удовольствием.
Предложив гостям располагаться в легких трубчатых креслах, обтянутых желтой тканью, дед Ефим скрылся за перегородкой и принялся там греметь какой-то посудой.
Виктор тем временем подтянул к себе длинный столик на гнутых ножках и начал разгружать пакеты, принесенные с собой. Как Геннадий пояснил Леониду ранее, к «обкатчикам» с пустыми руками не ходят - традиция.
Вскоре из-за перегородки появился хозяин, неся в обеих руках поднос с большой глиняной кастрюлькой, в которой томился самодельный травяной чай, стопкой глиняных же пиал и вазочками с вареньем и медом.
Чаепитие удалось на славу. О предстоящих делах не говорили. Обсуждали погоду, последние городские сплетни и новые ограничения, которые власти собирались ввести для жителей призонных городов уже со следующего года. Дед Ефим оказался добрейшей души человеком, и некоторая настороженность Леонида, появившаяся после тщательного инструктажа Геннадия о том, как себя вести в гостях у строгого старика, растаяла, как кубик льда, случайно попавший в стакан горячего чая.
В какой-то момент разговор вдруг зашел об артефактах - чудных вещах, порожденных аномалиями Зоны.
- Хоть бы один своими глазами увидеть, - мечтательно сказал Леонид. - Говорят, кто хоть раз увидал настоящий артефакт, а тем более потрогал его руками, изменится и уже никогда не сможет стать прежним. Неужели так и есть?
- Давай попробуем, - лукаво улыбнулся дед Ефим, легко поднялся со своего кресла, одним ловким движением сорвал желтую шелковую ткань с небольшой полки, подвешенной в самом темном углу, и взял продолговатый слиток, словно скрученный из толстых полупрозрачных янтарных веревок.
У Мякишева перехватило дыхание:
- Ух ты! Красота-то какая! Это что? Янтарь? Он что, светится изнутри?
- Нет, конечно, - посмеиваясь сказал старик. - Это мед-слеза. Самый настоящий артефакт. Ты не смотри, что во всю ладонь, - она легче пуха. Вот подержи.
Художник, затаив дыхание, принял из рук деда Ефима желтый, почти невесомый кусок чего-то теплого, лучистого и почти живого. Внутри вдруг что-то перевернулось, на душе стало спокойно и радостно. В ушах едва слышным переливом зазвенели легкие серебряные колокольчики.
- Вижу, признала она тебя, - одобрительно покивал дед Ефим, забирая артефакт с ладони Леонида. - Только нельзя ее долго в руках держать. Потом расстаться с ней не сможешь.
- Вот это вещь, - восхищенно произнес Мякишев.
- Пора бы уже и к делу перейти, - сказал вдруг старик. - Начнем с простого - покажу тебе обычную сталкерскую куртку. Ломик, примерь, на тебе буду показывать.
Виктор не спеша натянул через голову серо-зеленую свободную куртку, похожую кроем на полевую военную форму.
- Что-то у нее капюшон маловат, - авторитетно заявил художник.
- Это чем же он тебе не угодил? - удивленно спросил дед Ефим.
- Так я ж видел изображения сталкеров до приезда сюда, - охотно пояснил Леонид. - Капюшон должен быть большим, и носить его надо, низко надвинув на глаза. Тогда человеку не страшен радиоактивный дождь, да и узнать его сразу будет трудно.
Первым заржал Геннадий, чуть позже низким басом захохотал Виктор. Дед Ефим вторил им мелким старческим дребезжащим смешком.
- Это как же ты по Зоне пойдешь, если у тебя уши будут тряпкой занавешены? - отсмеявшись, спросил дед Ефим. - А дождь - кто же ходит под радиоактивным дождем? От него сразу прятаться надо. Погоди-ка. Я, кажется, припоминаю что-то такое. Видел вроде такую картинку. Там еще нарисован тип с диким таким взглядом из-под капюшона. Будто на гвоздь только что присел.
- Точно, - встрял Виктор. - Плакат же продавали такой. Там дурачок какой-то в капюшоне грозным казаться хотел, а получился похожим на мародера Васю.
Все трое снова загоготали, но кто такой мародер Вася, Мякишев выяснить не успел: дед Ефим вдруг нахмурился и быстро осадил остальных:
- Ржать в другом месте будете, а здесь нечего! Вот смотри, Леня, это ультразвуковая граната. Ее можно положить в этот карман - очень удобно доставать. Это не граната в привычном смысле слова - скорее многоразовое устройство для генерации ультразвука. Работает на топливном элементе. Топливо горит - толкает воздух сквозь набор специальных пищалок. Помимо самого ультразвука, пищит и обычным писком, чтоб человеку было слышно, действует она еще или уже нет.
- И зачем она нужна?
- Мутантов отпугивать и дезориентировать - они почти все отлично ловят ультразвук.
Прошло три часа. Куртка на Викторе покрылась таким количеством навесного и убранного в многочисленные карманы снаряжения, что казалось, будто в психиатрической клинике один из пациентов изображает елочку на Новый год. Под конец этой длинной лекции Леониду сказали, что, конечно, все это оборудование одновременно в Зону не берется, после чего разрешили отдохнуть минут двадцать.
Леонид развалился в кресле и лениво обдумывал планы на вечер, когда дед Ефим, до этого просто изредка посматривавший на него с любопытством, вдруг спросил:
- Нравится здесь?
- Очень, - искренне ответил художник. - Просто замечательно.
- Ну и прекрасно, - улыбнулся дед Ефим. - Здесь и переночуешь.
- Что? - удивился Мякишев. - Ночевать? Зачем?
- Как это - зачем? - удивился в свою очередь старик. - С утра нам Гена с Витьком помогут заброситься и отвалят. А мы пойдем посмотрим, как там наша старая знакомая.