Лицо Светланы застыло – она задумалась. При всей неприязни к бывшей подруге она не смогла отказаться от поисков ответа на технический вопрос.
– Возможно… мы ведь приняли за основу расчетов ускорение в половину g…
– Знаю, – отозвалась Белла. – Ты можешь выдавить из двигателя хотя бы еще g? Или даже больше, пусть лишь на время, которое требуется для выхода из «зоны»?
– Ну… не знаю. Я об этом и не задумывалась раньше. Но двигатель… не знаю. Нужно проверить и прикинуть. Мы будем жечь топливо вдвое быстрее обычного…
– Вероятно, лучше жечь топливо в ускоренном темпе сейчас, пока мы в «зоне».
– Понимаю, – рассеянно отозвалась Светлана. Взгляд у нее был отсутствующим, словно тело осталось пустой оболочкой, в то время как разум обшаривал корабль, взвешивая новые пугающие возможности.
– Пятнадцать минут до конца разворота, – отрапортовала Пэджис. – Симуляцию завершили – и результаты для пятнадцатипроцентного дефицита не ахти. Остаточная скорость к Спике.
– Сколько?
– Четыре тысячи километров в секунду. А это больше, чем…
– Один процент скорости света. Спасибо, Белинда. А теперь, пожалуйста, последнее одолжение. Запусти снова эту же симуляцию, с той же недостачей топлива, но допусти ускорение в два g первые полчаса – либо до тех пор, пока мы не покинем «зону».
Капитан говорила, с подчеркнутой четкостью разделяя и выговаривая слова, зная, что малейшее недопонимание может стоить очень дорого.
– А, Белинда, и еще.
– Да, Белла?
– Ответ мне нужен быстро.
* * *
Белла уселась за стол в своем офисе и тяжело вздохнула. Вот и он, самый апогей, момент максимальной остроты кризиса. Белла знала: рано или поздно капитан попадает в такую ситуацию. Временами даже размышляла, какую форму примет кризис и, главное, как она сумеет встретить его.
Она надеялась, что ее реакция будет по меньшей мере адекватной.
Но Линд и представить не могла, что в этот самый момент будет сидеть за своим столом, хлюпая мокрым ковром под ногами.
Реальность всегда на удивление банальна даже в эпичные моменты. Флекси в капитанских руках трясся, потому что те дрожали. Согласно данным моделирования, при ходе на двух g они смогут скомпенсировать почти всю нехватку топлива. Попасть домой не получится, но удастся остановиться относительно Солнца. То есть остаточная скорость не превысит пары десятков километров в секунду. Скорость обращающихся планет.
С этим можно управиться.
Но корабль по-прежнему будет страшно далек от дома. И это в случае, если конструкция благополучно переживет ускорение в два g. Белла правильно истолковала выражение лица Светланы. Оптимизм равен нулю. Жуткий, отчаянный риск – и в случае успеха оставит их в неимоверном удалении от Земли и без топлива для выживания. Экипаж погибнет до того, как подоспеет хоть какая-то помощь.
Есть ли альтернатива?
Да, есть.
Она взяла флекси и позвонила своему бывшему старшему офицеру. Джим Чисхолм был в сознании, хотя и сонный. Даже если бы он спал, мощные толчки, запускавшие поворот корабля, должны были его разбудить.
– Белла, привет. – Он благожелательно и устало улыбнулся. – Что у нас такое?
– Неприятности. Куча.
– Я уже понял.
– Думаю, мне придется принять очень тяжелое решение.
Она попыталась, насколько позволял флекси, посмотреть ему в глаза. Фосфоресцирующие клетки экрана уже начали отмирать, подкрашивая изображение сине-зеленым, и Джим на экране выглядел трупом.
– И оно, конечно же, касается меня, – заметил Джим, прищурившись лукаво.
– Оно касается всех нас. – Белла поморщилась. – Но да, тебя оно касается более прочих.
– Жизнь и здоровье экипажа, так?
– Как всегда.
– Расскажи мне, что, по твоему мнению, ты должна сделать.
Она доложила ему обо всем, что случилось за последний час. Как всегда, Чисхолм слушал не перебивая. Лишь едва приподнявшаяся бровь выдавала его скепсис.
– Все это правда, – прошептала Белла. – Мы попали во что-то, и, если не выберемся, нас унесет до самой Спики.
– Но даже если выберемся, толку нам с этого немного, – заметил Чисхолм.
– Я могу допустить, что нам хватит топлива добраться домой. И даже то, что двигатель не взорвется при двух g. Но если ошиблась насчет первого или второго, мы либо останемся дрейфовать без топлива, либо умрем.
– То есть, так или иначе, мои шансы добраться домой в следующие три недели не блестящи?
– Прости.
Он покачал головой – мол, все пустяки.
– Рассчитанный риск, – сказал Чисхолм. – Я очень хорошо знал, что нет никаких гарантий.
Говорил он спокойно и уверенно. Храбро. Но ведь его обнадежили, дали шанс остаться в живых, а теперь лишили надежды. Белла только что открытым текстом сказала, что он умрет.
– Ты хочешь моего совета насчет того, что именно выбрать? – спросил он без тени злобы в голосе.
– Нет. Я знаю, что делать. Джим, у меня долг перед моей командой. Раньше я думала, что он состоит в необходимости вернуть всех домой в целости и сохранности…
Она умолкла.
– А теперь?
– Теперь же считаю, что мой долг – сохранить им жизнь. Возвращение сейчас – роскошь. Я охотно преподнесу ее экипажу, но лишь после того, как исполню долг.
– Ты что-то имеешь в виду?
– Янус.
Она ожидала, что Джим скажет хоть что-то, выразит недоверие либо презрение, но его лицо сохраняло нейтральное, абсолютно спокойное выражение. Может, он не расслышал или решил, что она свихнулась окончательно?
– Знаешь, нам ведь нужна энергия, – заговорила она торопливо, запинаясь, спеша как-то оправдаться перед ним. – Энергия важнее даже топлива. «Хохлатый пингвин» – циклически замкнутая система. С энергией мы протянем очень долго.
– Но не вечно, – предупредил Чисхолм.
– Да, понимаю. Не вечно. Но если мы окажемся на краю системы с пустыми баками, то не протянем и месяца. А если мы останемся здесь… в общем, у нас много топлива в баках. Его хватит надолго, если мы станем использовать его только для жизнеобеспечения корабля.
– Но ведь однажды оно кончится.
– Знаю. Но топливо – это не все. У нас есть сам Янус. Есть машины и люди. Есть наша сметка и разум. Если мы не сможем придумать способ выкачать энергию из этой штуки, чтобы остаться в живых, мы вряд ли и заслуживаем шанса на выживание.
– Ты серьезно? Ты и в самом деле думаешь, что у нас больше шансов уцелеть здесь, а не при попытке добраться домой?