Ну что же, ловлю его на слове…
В тот же день, возвращаясь с работы и проходя мимо книжного магазина, я вспомнила о просьбе Клода. Идея «Дневника позитива» мне понравилась. Действительно, почему бы не попробовать? Ведь надо же чем-то занять себя, сидя перед телевизором… Я вошла в магазин и выбрала самую маленькую записную книжку, которую можно было бы положить в карман или в сумку, чтобы всегда иметь под рукой. Хотя особой работы не было, но день мне показался на редкость утомительным. Я устала и хотела как можно быстрее вернуться домой, чтобы наконец расслабиться.
Но жизнь быстро вернула меня к реальности.
Едва перешагнув порог, я сразу же почувствовала свинцовую атмосферу тяжести. Адриен, сам не свой, едва буркнул мне: «Привет». Девушка, которую я наняла, чтобы забирать его из школы и готовить с ним уроки, тоже была не в лучшем состоянии духа. Посмотрев на тетради, разбросанные, как на поле битвы, на столе в гостиной, я поняла причину ссоры.
Шарлотта сразу принялась жаловаться на отсутствие внимания и мотиваций у моего сына. Ему не сидится на месте, по любому поводу он вскакивает: то ему хочется пить, то есть, то в туалет, то высморкаться. Он изобретал множество самых разных поводов, чтобы не приступать к домашнему заданию. Объясняя свою позицию, сын раздраженно поводил глазами, изображая на лице крайнее недовольство. Я поблагодарила Шарлотту за то, что она расставила все точки над «i», и глубоко вздохнула, понимая, что перспективы «разбора полетов» мне не избежать.
Через четверть часа порог моего терпения снизился на десять пунктов. Адриен, упорствуя в своей протестной логике, сваливал всю вину на Шарлотту: она-де не умеет объяснять, и к тому же она ему не нравится… Видя, что его аргументы не работают, он сменил стратегию, решив пожаловаться на отсутствие сил и упадок духа: из-за учителя, который изнуряет их домашними заданиями.
Было понятно, что чаша терпения маленького человечка переполнена, и моя, кстати, тоже. Исчерпав все способы, я решила его наказать, отобрав у него планшет и лишив возможности поиграть вечером после уроков. Адриен быстро скрылся в своей комнате, хлопнув от обиды изо всех сил дверью. Мне пришлось прибегнуть к различным ухищрениям и дипломатии, включив на полную мощность воображение, чтобы вернуть его к выполнению домашнего задания.
Когда вернулся Себастьен, я одной рукой готовила ужин, а другой держала открытую книгу, заставляя сына зубрить упорно противящееся запоминаю стихотворение. Себастьен скользнул губами по моей щеке и, даже не глядя на меня, спросил, как прошел день. Скажи я ему: «Хуже некуда», он, как мне кажется, не обратит на это никакого внимания…
Я почувствовала, как во мне нарастает хорошо знакомое раздражение, но совладала с собой. Адриен плохо запоминал наизусть, зато все схватывал на лету. Его мозг функционировал интуитивно, отклоняя методичный и систематический труд, и при каждой фразе, которую он искажал, мое спокойствие куда-то улетучивалось. Его приблизительность ранила укоренившийся в моей душе перфекционизм.
Мимо нас прошел Себастьен. С расстегнутым воротом наполовину вылезшей из брюк рубашки он, судя по всему, направлялся в ванную.
– Что за бред! Почему такой бардак? – заорал он, как только вошел в ванную комнату. – Кто здесь все разбросал?
– Это не я! – поспешил ответить Адриен.
Любимая фраза, рефлекторно произносимая каждым ребенком в качестве самозащиты.
Я почувствовала, что мне пора вмешаться:
– Не обращай внимания, милый. Это я оставила такой беспорядок. Сожалею, но утром у меня совершенно не было времени…
Рык дикого зверя в глубине квартиры:
– Очаровательно!
Он вернулся в гостиную с планшетом в руках, и опять послышался его возмущенный вопль:
– А откуда крошки на диване? Адриен, сколько раз я тебе говорил, что есть можно только за столом? Сколько раз нужно повторять!
Пришлось оставить кастрюли и книги и пройти в гостиную. Устав от этих взрывов недовольства и раздражения, вошедших в привычку и все более отдалявших нас друг от друга, я все-таки решила любым способом снять напряженность.
– Сейчас все уберу, – сказала я.
– Оставь, сам все сделаю, – сухо произнес Себастьен.
Но напряжение тем не менее нарастало.
Разозлившись не на шутку и удрученно вздыхая, он стряхнул крошки на пол, сел на диван, уставился в экран и тут же отключился от внешнего мира.
Он был без носков, и, не знаю почему, вид больших пальцев его голых ног, торчавших на журнальном столике перед моим носом, поднял во мне волну гнева. Мало того, что он взвалил на мои плечи все домашнее хозяйство и совершенно не интересуется тем, как я со всем этим справляюсь; мало того, что я надрываюсь, не имея ни минуты свободного времени, так он еще смеет выказывать недовольство! Обычно я все спускала на тормозах. Но в этот вечер меня прорвало. Это было сильнее меня, я должна была что-то сказать.
– Все хорошо, я не слишком действую тебе на нервы?
– Ну что еще? Что тебе нужно? – спросил он с раздражением.
– Понятия не имею, может быть, немного помощи, поддержки…
– Это что, упрек?
– Ты знаешь, меня действительно многое раздражает. Я не упрекаю тебя, просто прошу немного внимания!
– И ты собираешься криком этого добиться? Спасибо. Это особенно приятно, когда возвращаешься домой с работы. А ты сама уделила мне хоть сколько-нибудь внимания? Ведь я уже час как вернулся.
– Хорошенькое дельце! Ты что, упрекаешь меня в том, что я занимаюсь твоим сыном?
– Опять ты за старое: попреки, скандалы?
Адриен, чувствуя, что ситуация накаляется, отправился в свою комнату в восторге оттого, что с декламацией покончено.
– Да, опять за старое. Я больше не в состоянии в одиночестве крутиться как белка в колесе!
– Ну да, понятно, обычный приступ меланхолии…
– Что? Обычный приступ? Ты возвращаешься с работы спокойный и довольный, занимаешься любимыми делами, забавляешься общением со своими виртуальными друзьями…
– Ты хочешь сказать, что я развлекаюсь на работе? А я вкалывал как проклятый, провел три совещания…
– Думаешь, я не работаю?
– Да, да, конечно, работаешь, – сказал он, пойдя мне на уступку.
– А что это за тон? Ты считаешь, что нет большего счастья, чем работать четыре дня из пяти?
– Заметь, это не я сказал!
– А мне все равно! – крикнула я, дойдя до ручки. – С меня довольно, разбирайтесь сами как знаете, все, хватит!
– Да уходи, ради бога! Останется только расплеваться и развестись. Ты этого хочешь?
Его слова долетали до меня бумерангом и хлестали по лицу. Вся в слезах, я схватила пальто и выбежала из квартиры, хлопнув дверью.