– Жилкин где?
– В доме. Заявление на меня пишет. В трех экземплярах. Второй заканчивает.
Архаров понимал, что Горохов насмехается над ним, но дом в любом случае придется осмотреть, найти Аллу и Михаила Жилкина. Этим занялся Бойков.
– Нет там никого, – с ухмылкой глянув оперу вслед, сказал Горохов.
– И где все? – спросил Архаров.
– Я убил и съел. На рентген повезете? Или ждать будете, когда я на лопату схожу? Заодно и поужинаете!
– Вот смотрю я на тебя, Павел Иванович, и никак не могу понять, ты простой клоун или в авторитете? – с хлесткой усмешкой спросил Егор.
– А это ты зря, начальник! – вздыбился Горохов.
– Точно зря?
– За такой базар ответить можно!
– Значит, зря?
– Ты ответишь!
– Опять киллера натравишь?
– Какой киллер? Снова ты пургу метешь, начальник.
– Я за это отвечу. Если так, то мне терять нечего. А в этом случае…
Горохов открыл рот, чтобы отпустить очередную шпильку, но тяжелый кулак с силой ткнулся ему в солнечное сплетение, и он скорчился от боли.
Сосновый бор скоро закончился. Жилкин с Аллой вышли на дорогу, и тут же появилась машина, которая отвезла их к дачному поселку. Деньги у них были, а за ценой они не постояли.
Михаил вытащил вещи из багажника, Алла расплатилась с водителем, и машина уехала. Они продолжили путь. Оказывается, Алла велела водителю остановиться возле случайного дома. Впрочем, идти пришлось недолго.
Ключи от калитки Алла нашла в тайнике под забором, а от дома – в отдушине фундамента. Постройка небольшая, полутораэтажная, типичный дачный вариант. Сад, огород, все как положено. В принципе, неплохо. Только вот удобства во дворе.
Мебель в доме старая, но в маленьком каминном зале было все – диван с креслами, гарнитур, ковер на стене. Из окна на пол косыми снопами падали солнечные лучи, в них плавали невесомые пылинки.
– И куда ты меня привезла? – невесело спросил Михаил.
– В гнездо разврата, – обласкав его чуточку виноватым взглядом, без покаяния сказала Алла.
– Куда?!
– Или в обитель порока. Как тебе больше нравится.
– Здесь жил этот твой? – Жилкин скривился.
– Да, это его дача.
– Зачем ты меня сюда привезла? – зло спросил он. – Хочешь узнать о себе что-то новое? Так я скажу!
Но Алла ничуть не смутилась. Игриво улыбнулась, с похотью во взгляде подошла к нему, расстегнула пуговицы на его рубашке.
– Можешь назвать меня сукой!
– Сука!
– Да, я сука. И хочу, чтобы ты был моим кобелем.
– А не пожалеешь? – Он взял Аллу за плечи, развернул ее к себе задом.
– Ты самец. – Она покорно встала коленями на диван и облокотилась на спинку. – Тебе придется переметить это место.
Жилкин усмехнулся в ус. Именно этим он и собирался заняться.
Опера обыскали весь дом, а результата не получили. Но Горохов напрасно ухмылялся. Архаров был настроен серьезно, поэтому в его распоряжении появился кинолог с собакой. Пес почти сразу взял след.
Архаров заметил, как напрягся Горохов, когда собака стала копать лапой под сосной, которая росла неподалеку от бани.
Кинолог отвел пса. Пирожников склонился над этим местом, ощупал руками траву, погрузил в нее пальцы и вынул квадратик дерна, под которым находился тайник. Надо было видеть, как скрипнул челюстью Горохов.
Но, увы, он переживал зря. Тайник оказался пуст, и Паше пришлось отвернуться, чтобы скрыть свою радость.
– Куда делся пистолет? – спросил Архаров.
– Достал ты меня, майор! – зло, сквозь зубы процедил Горохов. – Ты мне ответишь за свой беспредел! По закону с тебя спрошу!
Он снова вывернулся, но ничего, и по его собачьей улице пройдет похоронный марш.
Тяжелый выдался день. В больнице майору прогул уже поставили. Пора и честь знать. Архаров разрядил пистолет, поставил его на место, расписался в журнале.
Он уже собирался выходить из оружейной комнаты, когда появился Пирожников.
– Егор Васильевич, как пистолет? В порядке?
Архаров оторопело глянул на него.
– Не понял.
– Проверить надо. Вдруг боек сломан.
– Ну да, солнце сегодня жаркое, нагрело.
– У Яркина тоже боек сломался.
– Когда?
– Еще до того, как он к Жилкиным залез.
– Хочешь сказать, что пистолет не боевой?
– Так и говорю, никакой. – Последнее слово Семен выговорил едва ли не по слогам. – Старый ствол, в земле долго лежал. С войны, наверное. Нигде не засвечен.
– Яркина давай ко мне!
«С больницей придется повременить», – подумал Егор, но вслух ничего не сказал.
Яркина привели к нему в кабинет. Парень с угрюмым видом опустился на стул, уронил голову.
– Чего такой невеселый? – осведомился Архаров.
– А чему радоваться?
– Героизму своему, слабоумию и отваге.
– Да, переклинило чуток. Я не собирался Горохова убивать. Хотел морду ему набить. Во двор к нему залез и пожалел. Зачем, думаю…
– Ты это бабушке своей расскажи. Может, она расплачется.
– Да при чем здесь бабушка?
– Вот я и узнаю, при чем, когда поговорю с ней. Может, и не было у нее никакого пистолета?
– Так она и не знает про него! – встрепенулся Никита.
– Конечно, не знает. Где ствол взял?
– Да говорю же, у бабушки в сарае!
– Хорошо, – сдался Архаров.
Пистолет действительно старый, с войны. Такой и впрямь можно было найти в сарае.
– Я его на всякий случай взял, чисто напугать.
– А если бы выстрелил и убил?
– Да не стал бы я.
– А пистолет-то мог пальнуть?
– А что, не мог? – с зыбкой надеждой в глазах спросил Яркин.
– Ты когда из него в последний раз стрелял и боек сломал? Не рабочий у тебя пистолет.
– Что это значит?
– А то, что патроны в твоем нерабочем пистолете вполне себе боевые. А это все та же двести двадцать вторая статья. Но мы можем закрыть на это глаза.
Еще Архаров мог закрыть глаза на незаконное проникновение на территорию, являющуюся частной собственностью. Хотя бы потому, что в Уголовном кодексе такое понятие фактически отсутствует. Там есть незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли лица, проживающего в нем. Во двор дома Жилкиных Яркина никто не звал, но эта территория жилищем не считалась. Вот если бы Никита проник в дом!..