– Правильно, – кивнула Глума. – Правда, народы уже смешались, но основная кровь все еще держится. Айлы – это имни, а также арды, дорчи, слайбы и в какой-то степени мисканы.
– Ух ты! – удивилась Гаота. – Так я айлка? Я же мисканка по отцу?
– Вернись к имни, – попросила Глума.
– Ладно, – Гаота вздохнула. – Имни – это оборотни. Или, как говорит наставник Гантанас, люди, которые больше, чем люди.
– Или меньше… – прошептала Глума.
– Смотря в чем, – пожала плечами Гаота.
– Точно так, – согласилась Глума.
– Их бывает шесть видов, – наморщила лоб Гаота. – Но в этом мало кто разбирается, поэтому для обыкновенных людей имни – это просто имни. Оборотни. Так что тот же Гантанас не советовал нам хвастаться своей ученостью в этом деле.
– И все же? – улыбнулась Глума. – Представь себе, что я проверяю твои знания.
– О‑хо‑хо, – вздохнула Гаота. – Ну ладно. Самый простой вид – это игли. Это всякие магические твари, которые вовсе не люди. И ничем на них не похожи. Скажем, они вроде обычных зверей, но обладают какими-то магическими способностями. Иногда опасны для человека.
– Всегда опасны для человека, – поправила Гаоту Глума. – Хотя, вот взять обычного волка – тоже опасен. Особенно в голодное, зимнее время. Игли – те же волки. Если знать, как себя вести, встречи с ними можно избежать. Но иногда приходится схватываться. Чаще всего тогда, когда какой-то глупый охотник ранит игли. Вот тут уже бывает всякое. А иногда их приручают. Магией. И тогда ждать можно такого… Но тот же Юайс всегда учил так – относись к ним как к обычному дикому зверью. Игли встречаются в предгорьях Черной Гряды. В Бейнском лесу так вообще их тьма. Но это их лес, туда лучше просто не соваться.
– Еще есть айны, – продолжила Гаота. – Роут говорит, что они чрезвычайно редки. Они вроде игли, но разумны. Могут быть и злы, и добры, но думают так же, как люди. Но внешне – звери. Может быть, кто-то из них и способен обратиться человеком, но это никому не известно.
– Не встречала никогда, – вздохнула Глума.
– Затем идут самые многочисленные из имни, – продолжила Гаота.
– И даже самых многочисленных имни все равно очень мало, – заметила Глума.
– Наверное, – пожала плечами Гаота. – Их называют олфи. Вот они-то и есть самые простые имни. Обращаясь в какого-то зверя, именно зверем и становятся. Если и есть в их головах какой-то проблеск или память о прошлом, то запах чужой крови все заглушает. И почти все они не помнят, что делали, находясь в зверином обличье. Таких имни больше всего. Их чаще всего так и называют – просто имни.
– Жена Цая была, скорее всего, из таких, – кивнула Глума. – И, наверное, тот зверь, что грозит горожанам, тоже. Чаще всего именно олфи – это те имни, которые наводят ужас. Перекидываясь, они испытывают голод, но не имеют разума для того, чтобы управлять собой. Но и тут надо быть очень осторожным. Большинство тайного народа проживают всю жизнь, не узнав о том, что они часть его.
– Но некоторые остаются разумными даже в зверином обличье, – прошептала Гаота. – Их называют класти. Они так же редки, как и айны. Может быть, даже они айны и есть. Или становятся ими. Хотя говорят, что разумные имни могут быть еще опаснее диких!
– Как те, которые несли тебя, – заметила Глума. – И знаешь, тогда мне показалось, что в стае, которая вас преследовала, не все имни были класти. Некоторые были олфи. Но они подчинялись класти, которые в итоге остались живы. До встречи с нами. И вот это очень интересно, очень… Похоже, у Черного Круга есть свой Скотный Двор… Прости меня, девочка, что я напомнила тебе о твоем несчастье. Но у вас интересные наставники, поучают вас и в том, чего почти невозможно встретить.
– Мало кто из стражников вынимает из ножен меч для боя, – проглотила слезы и вспомнила слова Деоры Гаота. – Но каждый должен владеть им.
– Это все? – спросила Глума.
– Нет, – прошептала Гаота. – Я назвала только четыре вида. Дальше идут олти. Это мне вовсе трудно понять. Роут сказал, что они могут обращаться в любого зверя, в том числе и в игли. И меняться при этом от одного зверя до другого. И даже становиться чем-то неживым. Деревом. Камнем. И все равно оставаться разумным!
– Возможно, что дочь Цая этой породы, – прошептала Глума. – Дальше?
– Дальше странное, – надула губы Гаота. – Какие-то странные имни. Их называют маола. И они ни в кого не оборачиваются. Какие же это имни?
– Говорят, что тысячи лет назад маола были дружиной Проклятого, – прошептала Глума. – Внешне обычные люди, которые были сильнее, прозорливее, умнее, быстрее и одареннее обычных людей. К тому же обладали бо́льшим сроком жизни. Значительно большим. Даже капля крови маола выделяла человека среди прочих. А если этой крови было много, человек мог творить чудеса.
– Когда меня похищали, то назвали проклятой маола, – сдержала слезы Гаота. – Но разве я способна творить чудеса?
– Жизнь покажет, – пожала плечами Глума. – Во мне тоже есть капля крови маола, и я сильнее своих спутников. А вот Юайс…
– Он имни? – вытаращила глаза Гаота.
– Он маола, – сказала Глума. – И, значит, имни. Как и мы с тобой, хотя мы и не перекидываемся ни в кого. А теперь представь, что однажды Юайс встречает маленькую девочку. Сироту. Меньше тебя в два раза. Ее родителей убили разбойники, но девочка как-то спаслась, скрылась. Девочка одарена, но не ровня ему. И тем не менее он начинает с ней возиться. Сначала устраивает в очень приличный приют, часто навещает. Потом находит ей наставников и учит разным умениям, тратит на это немалые деньги. Наконец, берет с собой и путешествует с ней по Ардане, пока в глухом ее углу не делает ее черным егерем. Точнее, спрашивает у нее, кем она хочет быть. Но она не смогла ответить ему, что хочет быть рядом с ним. Она уже что-то понимала. Она выбрала самое трудное. И стала черным егерем. На все это дело ушло четверть века. Девочка выросла в женщину. А Юайс не постарел ни на единую морщину, ни одной искры седины не прибавилось у него в волосах!
– Почему же он… – ошеломленно пробормотала Гаота.
– Он очень занят, – развела руками Глума и как будто проглотила слезы. – Я должна была рассказать это тебе: я же вижу, как ты на него смотришь.
– И что же мне делать?.. – прошептала Гаота.
– Все что делаешь, то и делай, – вздохнула Глума. – Может быть, в тебе крови маола больше, чем во мне.
Гаота замерла. Ей хотелось уткнуться носом в подушку и зарыдать. В тишине раздался заунывный вой рожка.
– Со стены замка, – прошептала Глума. – Хотела бы я знать, кого они зазывают…
– А это? – спросила Гаота, расслышав уже другие звуки. Словно ребенок плакал где-то вдалеке или среди речных лягушек обнаружилась одна, от кваканья которой сердце готово было разорваться.
– Не знаю, – ответила Глума. – Может быть, игли, может, еще какая нечисть. Твой наставник отправился с Фасом посмотреть на них, поэтому ты осталась со мной.