В конце зимы королева Филиппа родила своему супругу тринадцатое дитя. Последние месяцы беременности и роды были очень тяжёлыми. Король не находил себе места, беспокоясь за жизнь жены. Родилась девочка, которую окрестили Жанной – в честь бабушки, Жанны Валуа, принцессы королевского французского дома. Но новорожденное дитя оказалось очень слабым. У маленькой принцессы не хватило сил удержаться за жизнь, и по приходе весны, когда, казалось, всё в природе оживает и набирается жизненных соков, она угасла. Бедная мать очень горевала – это было шестое, потерянное ею дитя. Королева перестала есть и никого не хотела видеть. Эдуарду с трудом удалось вернуть супругу к жизни. Он долго убеждал её, что не может остаться один. Она сама, её помощь и поддержка нужны ему, чтобы оставаться сильным королём. Она должна жить ради их живых детей и ради страны, которая обожает свою королеву. Филиппа слабо улыбнулась мужу, и потихоньку пошла на поправку.
Как-то ясным весенним утром молодой Эдуард заявил Ранальду, что они отправляются на континент, в Кале.
– Когда, сир? – поинтересовался капитан гвардии принца Уэльского.
– Сегодня, – был короткий ответ.
Ранальд согласно кивнул и пошёл собирать своих людей.
К вечеру они были уже в Дувре. Устремленные в небо башни Дуврского замка, возвышающегося на высоком берегу Кента, вызывали у Ранальда невольное чувство восхищения. Он уже не впервые видел эту впечатляющую картину, но всякий раз в душе его что-то отзывалось на такое откровенное проявление мощи.
Ширина Ла-Манша здесь совсем невелика, и до Кале рукой подать, каких-то восемнадцать миль. Однако сегодня что-то было не так. Вода в Дуврском проливе, обычно зеленовато-голубая под белыми береговыми скалами, казалась грязно-серой. Волнения на море не было, но оно выглядело хмурым, неприветливым и … коварным. Море, казалось, ожидало чего-то.
И вскоре тяжёлые тучи низко нависли над высокими стенами крепости, небо, казалось, готово было раздавить землю, стало совсем темно, и началась гроза. Слепящие молнии одна за другой прочерчивали тёмное небо, и следом грохотало так, что уши едва выдерживали силу звука. Люди притихли. При этом небесном светопреставлении мощная крепость уже не казалась надёжным убежищем. Разыгравшейся стихии вполне под силу было смести её с лица земли, не оставив и следа. О сне не могло быть и речи. Около часа над Дувром сверкало и грохотало, а потом гроза стала смещаться на восток. Дождь лил, как из ведра, но грохот становился всё тише, молнии не так слепили глаза, и постепенно всё стихло. Уснуть удалось лишь глубокой ночью. Однако утром, как ни в чём не бывало, выглянуло солнце, море засверкало в его лучах и как будто приглашало людей в плавание. Принц на приглашение откликнулся.
Вскоре они были уже в Кале. Этот замок оставил у Ранальда при первом посещении очень неприятное впечатление, учитывая обстоятельства, сопровождающие его появление здесь. Однако сейчас он был при высокой персоне наследного принца и охранял его. Молодого Эдуарда принимали со всем полагающимся почётом. Лорда Генри Гросмонта тут нынче не было, и капитан де Бриер рассыпался в любезностях перед наследником короны и его знатными спутниками. Однако, увидев Ранальда, одетого в облачение рыцаря и с эмблемой принца на груди, он невольно изменился в лице, в глазах проскользнули злобные искры. По-видимому, капитан был не из тех, кто легко забывает свои поражения и мирится с ними. А золотые шпоры шотландца ввели его в состояние ярости.
В тот же день Ранальд увидел и второго де Бриера. Младший брат капитана, Жиль де Бриер, был столь же высок, но казался стройнее, легче и подвижнее. Лицом он был очень похож на старшего брата и производил впечатление его помолодевшего портрета. Выражение лица было столь же мрачным, а маленькие светло-голубые глаза смотрели из-под рыжеватых бровей неприветливо. Надо полагать, капитан просветил брата в отношении того, что он думает о шотландце, поскольку взгляд его, часто обращающийся на Ранальда, таил злобу. Но Мюррею было не до него, нужно было решить множество вопросов, связанных с безопасностью принца в этом большом замке, слишком близком к коварным французам.
А вечером второго дня молодой Эдуард преподнёс Ранальду неожиданный сюрприз. Собираясь уходить, он заявил, что вся охрана остаётся здесь, в его покоях. Никаких возражений принц слушать не стал, говорил надменно и сухо, и велел ждать его не раньше утра. Ранальд провёл ужасную бессонную ночь и испытал огромное облегчение, когда в лучах восходящего солнца увидел принца живым и здоровым. Эдуард, надо признать, имел весьма помятый вид, однако был доволен, как кот, вдоволь наевшийся сметаны и уже не имеющий ни малейшего желания ловить мышей. Полдня он отсыпался, потом устроил весёлую пирушку со своей свитой, но теперь охрана была при нём.
Они провели в Кале пять дней, показавшихся Ранальду вечностью. Принц ещё раз лишил его покоя и сна, удалившись на своё свидание без охраны, и Мюррей от души клял все юбки на свете, ставящие под угрозу спокойствие в королевстве и сохранность его собственной головы.
С де Бриером младшим Ранальд столкнулся ещё два раза. И в обоих случаях глаза его горели злобой и ненавистью.
Наконец они погрузились на корабль и вскоре увидели вдали белые скалы Дувра. Ранальд вздохнул с облегчением.
Монаршую чету они застали в Виндзоре, любимой резиденции королевы. И всё пошло заведенным порядком.
В начале лета здесь же, в Виндзорском замке состоялся большой праздник в честь дня рождения королевы Филиппы. Ей исполнялось тридцать семь лет, и она уже выносила и родила своему мужу тринадцать детей. Конечно, молодость королевы давно уже осталась позади, она потеряла лёгкость и подвижность, огрузнела, временами прихварывала, но всё ещё была полна желания угодить своему супругу. Король смотрел на жену с нежностью во взоре, и было видно, как много она для него значит.
На этом празднике Ранальд впервые увидел Джоанну Кентскую. Она была необыкновенно хороша собой и, как видно, чрезвычайно этим гордилась. Джоанна была дочерью Эдмунда Вудстока, единокровного брата Эдуарда II и, следовательно, состояла в родстве с королевской семьёй. Ныне она была супругой Томаса Холланда, сенешаля графа Солсбери, но вступила в этот брак, не испросив разрешения короля. Это была скандальная история. Король Эдуард был зол на неё и пытался расторгнуть нежелательный для семьи союз и отдать родственницу в жёны Уильяму Монтегю, второму графу Солсбери. Однако непокорная красавица, как разъярённая тигрица, воевала за свою любовь, обратившись за помощью к Папе Римскому. И победила. Сейчас ей было двадцать три года, она недавно родила своему мужу дочь, но при этом была свежа, как весенний цветок, и выглядела невинной девушкой.
Внимательно наблюдая за собравшимися представителями самого цвета королевства, Ранальд заметил, какие взгляды бросает принц Уэльский на свою родственницу. В глазах его при этом появлялось что-то щенячье, и Мюррею стало не по себе. Уловив принца в некотором отдалении от гостей, он не выдержал.
– Зачем вы терзаете себя, сир? – проговорил Ранальд. – Слепому видно, что вам нужна эта женщина. Так возьмите её. Насладитесь её прелестями и забудьте. Тем более что она не девица, и скандала не будет. А переспать с таким героем, как вы, мой принц, великая честь для любой женщины в королевстве.