Зрители замерли. Сам лорд внимательно смотрел на схватку. Зрелище доставляло ему удовольствие. Он любил красивый бой, а шотландец сражался красиво. Он как будто танцевал вокруг неповоротливого противника ритуальный танец войны, обратив себе на пользу огромную массу валлийца и его злобу, которая всё больше застилала глаза Аерону. Это был уже не человек, но лютый зверь, одержимый желанием убить. Не помня себя, валлиец кидался на врага вновь и вновь и опять наносил устрашающей силы удары впустую. Он тяжело дышал и страшно вращал налитыми кровью глазами. А шотландец продолжал дразнить его, нанося мелкие удары и уворачиваясь от ответных выпадов. Наконец, уловив момент, он молниеносным движением выбросил вперёд руку с мечом и вонзил его по самую рукоятку в то место, где у обычного человека бьётся в груди сердце. Но, не доверяя врагу, тут же рванул обратно свой меч и отскочил в сторону. Гигант удивлённо открыл глаза, слегка пошатнулся, но опять двинулся вперёд. Казалось, что у него, как у сказочного дракона, если не три головы, то, по крайней мере, три сердца, и утрата одного из них не может его убить. Но жизнь – не сказка. И сделав ещё несколько шагов, гигант рухнул как подкошенный, дернулся и затих. Ранальд остался один стоять посреди поля битвы, держа в руке окровавленный меч и тяжело дыша.
Наступила гнетущая тишина, как перед грозой. Затем раздался голос лорда.
– Ты отлично дрался, шотландец, и доставил мне огромное удовольствие своим воинским мастерством, – голос звучал спокойно, на лице не дрогнул ни один мускул. – Ты победил в честном бою и заслужил жизнь.
Тут раздались громкие крики столпившихся вокруг воинов. Большинство из них были того же мнения, что и их лорд. Но были и такие, кто считал, что нельзя оставлять неотмщённой смерть их великого поединщика. Лорд услышал и те, и другие голоса – он был опытным правителем, и ничего не оставлял на самотёк.
– Аерон ап Кэдфэн заслужил свой конец, – повысив голос, продолжил лорд, – он слишком уверился в своей непобедимости и перестал оттачивать воинское мастерство. Это урок нам всем, если мы хотим и дальше отстаивать свои интересы в борьбе с противником. Настоящий воин не имеет права на самоуспокоенность. Для него каждая битва – как первая. И каждая битва – урок.
Мэрилл ап Оуэн обвёл своих воинов суровым взглядом, и все стихли, покоряясь его воле.
– А тебе, шотландец, я скажу ещё вот что. Ты заслужил жизнь и свободу. Я отпускаю тебя. И знай, между нами нет больше вражды. Но это не значит, что тебе некого больше опасаться. Ты слишком быстро взлетел и слишком высоко. Среди коварных англичан найдётся немало таких, кто с удовольствием вонзит тебе нож в спину. Будь осмотрителен.
Ранальд взглянул в глаза валлийца, и то, что он прочёл в них, заставило его призадуматься.
– Благодарю тебя, Мэрилл ап Оуэн, – с лёгкой улыбкой на губах произнёс он, – я запомню твои слова.
– И ещё помни, Ранальд Мюррей, – добавил лорд, – если тебе будет очень тяжело отстоять свой замок от английских хищников, дай знать, и мы придём к тебе на помощь.
Ранальд улыбнулся ещё шире, а валлийцы громкими криками высказали одобрение великодушию своего вождя. Они были достаточно близки к природе, чтобы помнить – сытый сильный зверь никогда не загрызёт слабого ради одного лишь желания убивать. А себя они считали самыми сильными из племени зверей, называющих себя людьми.
После этого Ранальда всей толпой сопроводили к воротам. Лорд шёл рядом с ним. Ворота открылись, и ожидавшие неподалёку воины отряда Мюррея громкими криками приветствовали своего рыцаря. Лорен выскользнула из рук Родерика, соскочила с коня и бросилась к мужу. Ранальл сделал несколько больших шагов ей навстречу, и вот они уже рядом. Одно короткое мгновение мужчина и женщина смотрели в глаза друг другу, а потом слились в крепком объятии и замерли. Раздались одобрительные возгласы с той и другой стороны. Мэрилл ап Оуэн ухмылялся. Потом Ранальд оторвался от жены, подхватил её на руки и рванулся к своему коню. Ловко вскочил в седло, не выпуская из рук любимую женщину, усадил её перед собой, прижал к груди и устремился к своему замку. За ним стрелой неслись его воины. Родерик улыбался во весь рот – он был прав. Его рыцарь не из тех, кто даст себя зарезать, как барана.
На этот раз Ранальду очень не хотелось уезжать из собственного замка, а главное, не хотелось оставлять Лорен. После всего пережитого, и после тех слов, что он сказал, наконец, жене, любовь между ними разгорелась, как пожар в сухом лесу. Открывшись друг другу, они уже не могли сдержаться. Чувства захватили их целиком. Эта любовь была чудом для обоих.
И всё же уехать пришлось. Лорен, выйдя проводить мужа на крыльцо донжона, не позволила себе плакать – все знали, что нельзя провожать воина слезами, не к добру это. Но глаза её сияли таким притягательным светом, что оторваться от неё было трудно, почти невозможно. Ранальд снова оставлял здесь Родерика. Ему было почему-то спокойнее на душе, когда шотландец был рядом с его женой и сыном. А молодой Эдуард всегда недолюбливал Хея и предпочитал видеть его как можно меньше в своём окружении.
Отряд быстрым аллюром шёл на юг. Теперь Ранальд спешил к своему принцу. Мимо проносились зеленеющие луга с разбросанными по ним стадами овец, всё реже попадались пустоши, густо поросшие вереском, дорога вилась меж пологими холмами. Невысокие горы виднелись вдали, но их дорога пролегала, в основном, по равнине. Уже хорошо знакомая дорога.
На голубом весеннем небе плыли густые белые облака, и от этого земля под ним казалась пятнистой. Солнечные лучи ярко освещали то участок пастбища с отарой овец и бегающими вокруг овчарками, то сельский домик с камышовой крышей и небольшим садиком рядом, то зеленеющие, но ещё не распустившие листву полностью рощи. А остальная земля вокруг казалась тёмной и не такой приветливой. Вот сейчас отряд на полном ходу вылетел из затемнённого большим облаком участка, и весёлый солнечный свет брызнул им навстречу, радуя глаз и веселя душу. Ранальд улыбнулся. Нет, неплохо, совсем неплохо сложилась его жизнь, хотя случались тяжёлые моменты, когда надеяться, казалось, было уже не на что. Его душа была полна благодарности деду, который научил его основным законам жизни и сделал из него воина. И он не уставал благодарить судьбу за ту давнюю встречу с лордом Гросмонтом. Не подоспей граф тогда в Кале в большой зал, где вершил своё скорое правосудие капитан де Бриер, и болтаться бы Ранальду на виселице во дворе под высоким раскидистым дубом. Ну, прикончил бы он пару-тройку солдат, чтобы не так скучно было отправляться в дальний путь, но его-то жизнь на том бы и оборвалась. А лорд Гросмонт – это его добрый ангел по жизни. Из его рук, по сути, он получил всё, что имеет теперь. И даже любовь, о которой он вовсе и не подозревал долгие годы, открыл ему герцог Ланкастер. Дай Господь ему долгих лет жизни и много новых побед! Он так любит свою жену и обеих дочерей, так пусть и они будут счастливы, ему на радость.
В глубине души Ранальд не понимал, как можно так любить девчонок. Другое дело сын. Это наследник, которого ты можешь научить всему, что знаешь и умеешь. Ему ты оставишь всё, что сумел завоевать и построить в этой жизни. И в нём, в конце концов, останется часть тебя, которая не умрёт, когда придёт твой смертный час. А что девчонки? Ранальд рассмеялся. Хорошо, что у него родился сын. А Лорен, умница, назвала его именем деда, и теперь кажется, что лэрд Маккин тоже не ушёл навсегда, а находится где-то рядом, смотрит на них и улыбается своей редкой, но такой светлой улыбкой. Слишком поздно Ранальд понял, как сильно дед любил его. Ему, маленькому, дед казался слишком суровым. Он обожал его и старался во всём походить на лэрда, но даже и не мечтал получить его любовь. Однако тот последний взгляд, который дед кинул на него, забросив на дерево, открыл мальчику истину. В этом взгляде были и огромная любовь, и прощание. А потом … Вспоминая всё, что произошло потом, Ранальд и сейчас едва сдерживал слёзы, а в груди начинала клокотать ярость. Тогда она чуть не задушила его, беспомощного и совсем одинокого. Зато сколько удовлетворения принесла месть за подло убитого деда. Лэрд Маккин всей своей жизнью заслужил право погибнуть в честном бою, лицом к лицу с врагами, а его подкосили сзади, исподтишка, подло. Ранальд знал, что может и не уйти от разъярённых Кэмпбеллов, но иначе поступить не мог. Он поклялся на могиле деда, что отомстит его убийце, а клятву надо исполнить, чего бы это тебе ни стоило. Вот сейчас он несётся на юг, чтобы выполнять другую клятву, данную королю Эдуарду, – оберегать жизнь наследника престола всеми доступными средствами и, если надо, то и ценой собственной жизни.