При появлении на сцене вооруженного паломника Нуньес аж поперхнулся криком, которым он хотел натравить на Гуго зрителей, и, недолго думая, метнулся за спины клириков. Служа у его ангелоподобия не только помощниками, но и телохранителями, они преградили злоумышленнику путь и, выхватив из-под ряс короткие мечи, накинулись на Сандаварга.
Каждый из экзекуторов отличался завидной крепостью и был на голову выше коренастого наемника. Но у церковных прислужников катастрофически недоставало опыта для схватки с матерым потомственным воином. И даже несмотря на отвагу, с какой они вступились за своего господина, и их более серьезное оружие, победа в этой стычке клирикам не светила. Все, что они могли предпринять, это попытаться задержать врага до тех пор, пока им на подмогу не прибудут уже бегущие к помосту жандармы.
К несчастью для клириков, их враг задерживаться здесь не планировал и в считаные секунды смел их со своего пути, дабы не мешались. И все же им повезло. Сандаварг не считал церковников достойными противниками и не стал их убивать, пускай они и хотели пустить ему кровь. Парировав сразу оба нацеленных в него клинка, северянин ткнул тупым концом штыря под дых одному врагу, затем двинул по лбу другому, после чего пинками сбросил ошеломленных экзекуторов в толпу. Та ахнула: какой немыслимый ужас! Жандармы еще только подбегали к ведущей на помост лестнице, и никто не мог защитить сейчас Нуньеса от распоясавшегося дебошира.
Но Убби влез на сцену не за тем, чтобы развлекать зевак, лупцуя его ангелоподобие и его слуг, и даже не посмотрел на испуганно сжавшегося первосвященника. Северянина интересовал Душечиститель. А конкретно – установленная на нем клеть с нетопырями. Они, как и Нуньес, также были огорчены бескровным финалом нынешней церемонии. Причем, пожалуй, переживали его гораздо сильнее двуногих палачей. Летучих мышей не волновали творящиеся на площади чудеса. Хищных зверьков жестоко обманули: сначала долго морили голодом, затем раздразнили лакомой пищей, и в конце концов вероломно увели ее прямо у них из-под носа! Само собой, им было с чего впасть в неистовство и кидаться на стенки своей клети.
Однако для нетопырей не все еще было потеряно. Их тоже сегодня ожидало чудо, ибо нашелся-таки человек, который исполнил их самое сокровенное на этот час желание.
Сандаварг ухватил клеть за ручку, уронил ее с Душечистителя на помост и распахнул на ней дверцу. Жандармы как раз взбежали на сцену и моментально были атакованы вырвавшейся на волю верещащей и хлопающей крыльями стаей. Вместо того чтобы хватать хулигана, они были вынуждены с криками отбиваться от налетевших на них кровопийц. Которые – вот ведь неблагодарные твари! – накинулись и на своего освободителя. Но Убби не стал бестолково размахивать руками, а быстро соскочил со сцены и, уводя за собой половину нетопырьей стаи, нырнул в толпу…
Каких только потрясений не пережила эта площадь за сегодняшний вечер! Сколько раз зеваки балансировали на грани паники и сколько раз здравомыслие все-таки удерживало их от беспорядков. Но только не сейчас! Когда алчущие крови нетопыри учуяли многочисленных жертв, они рванули во все стороны и начали утолять голод единственным знакомым им способом. Вмиг разлетевшись над первыми рядами зрителей, мелкие хищники вцеплялись им в волосы, впивались в лица жертв когтями и зубами и остервенело их кромсали. И стигмы, что имелись на руках каждого септианина, не останавливали оголтелую стаю. Той капли священной крови, что могла защитить верующего при стандартной проверке на верность Септету, для прохождения этого испытания было явно недостаточно. Слишком уж оголодали эти «проверяющие», чтобы они могли отделять сейчас правоверных от иноверцев.
Люди вопили, отбивались от нетопырей руками и отмахивались сорванной с себя верхней одеждой. Но избавиться от летучих мышей было не так-то легко. Вкусив крови, они еще больше взбесились и готовы были терпеть побои ради того, чтобы не прерывать пиршество. А поскольку мало кто из паникующих септиан догадывался поймать одну из тварей и, оторвав ей голову, окропить себя свежей священной кровью, число пострадавших множилось с каждой секундой.
В разразившейся суматохе мне, честно признаться, тоже не пришла в голову такая мысль. Когда я, следуя наказу Убби, бросился к де Бодье, капюшон моего балахона драл когтями вцепившийся в него нетопырь. Беснующийся кровопийца того и гляди норовил добраться до моего лица, а я лишь лупил паскудника рукой, что его мало беспокоило.
А вот Гуго, в отличие от меня, не растерялся и уже устроил себе «помазанье» сторицей за все те годы, что он не посещал храм, плюс с запасом лет на пять вперед.
– Замрите, мсье шкипер! – крикнул де Бодье, не дав мне и рта раскрыть. После чего сорвал с моего капюшона нетопыря, без тени брезгливости откусил ему голову и, стиснув в кулаке мохнатое трепещущее тельце, выдавил на меня струйку теплой крови. И вовремя. Спикировавшая было мне на голову новая тварь сразу же шарахнулась в сторону, словно лошадь от шипящей змеи, и полетела искать себе другую, более глупую жертву.
– Вы в порядке? Сами идти сможете? – осведомился я у выплюнувшего нетопырью голову Сенатора.
– О да! Еще как могу! Я буду служить вам бесплатно десять лет, мсье шкипер, только вытащите меня отсюда! – пообещал он осипшим от усердных молитв голосом. Губы, подбородок и щеки у него были заляпаны мышиной кровью, которая также темными струйками стекала у Гуго с макушки. Накинь на него сейчас кто-нибудь черный плащ, и де Бодье мог бы запросто сойти за мифического предводителя кружащих над нами кровопийц. Того самого вампира Драка Графулу, о котором дети рассказывают друг другу на ночь страшные сказки.
Между тем окрест нас творился уже сущий ад. От хулиганства Сандаварга пострадали в основном те зеваки, кто находился в непосредственной близости от эшафота. Но их истошные вопли вызвали такую панику, что зрители шарахнулись врассыпную, как будто их атаковали не две сотни нетопырей, а по крайней мере несколько тысяч.
Какую бы западню ни готовил нам дон Балтазар, обезумевшие от страха люди прорвали его оцепление за считаные мгновения. Было слышно, как во мраке ржут и храпят испуганные кони: и те, на которых съехалась сюда городская знать, и гвардейские рапидо, чье характерное ржание нельзя было спутать со ржанием обычных лошадей. И те и другие давили копытами напирающих на них паникеров, которые в свою очередь затаптывали спотыкающихся и падающих собратьев по несчастью. Теперь свет исходил не от помоста, как прежде, а был рассеян над площадью множеством тусклых голубых пятен. Все они беспрерывно метались по воздуху, что лишь усиливало общую неразбериху.
Лишь одно фосфоресцирующее пятно неподалеку от нас почти не двигалось – то, что было самым крупным и светилось у самой брусчатки. К нему я и потянул де Бодье, поскольку Физз двигался с нами одним курсом. Получалось это у него не слишком удачно. За варана часто запинались, и он был вынужден постоянно поджимать лапы, дабы паникеры их не переломали. Жаль, он не мог поджать под себя свой внушительный хвост. И потому ящеру приходилось безостановочно лупить им направо и налево, нанося превентивные удары по ногам тех зевак, которые грозили оттоптать Физзу его звериное достоинство.