– Что здесь произошло? Вы поссорились?
Эдвард вновь проигнорировал вопрос.
– Какого лешего она прикидывалась простой студенткой?
Теперь уже встревожилась и Хелен.
– А что тут преступного? Ей не хотелось шумихи вокруг себя, только и всего. К тому же они с Анной всегда говорили, что выйдут замуж только за того, кто полюбит их самих, а не их возможности. Хотя я всегда им говорила, что это по-детски.
Торвальд стремительно встал и пошатнулся. Ноги держали его как-то не очень, расползаясь неприятным киселем. Но сказал он довольно внятно:
– Извините, мне нужно идти.
И ушел. Но дойти смог только до фойе, где упал в стоящее у выхода кресло. Что это с ним? Неужели это сделал с ним выпитый натощак бурбон? Или силы отняла сначала безобразная, устроенная им из ничего сцена, а потом сокрушительное открытие? И что ему теперь делать? Несмотря на выпитое, голова соображала предельно четко. Торвальд понимал, что ему нужно немедленно найти Маргарет и сделать все, чтобы она забыла его идиотские обвинения. Но тело предательски размазалось по дивану, отказываясь повиноваться хозяину.
Торвальд беспомощно посмотрел вокруг. На его удачу, метрдотель кивнул стоявшему у входа швейцару и тот позвал его водителя. Мэтт с выпученными от удивления глазами, – ему еще никогда не доводилось видеть босса в подобном состоянии, – довел его до машины, усадил на переднее сиденье, и, не обращая внимания на его сумбурные речи, довез до дома. Сдав босса с рук на руки не менее изумленному дворецкому, отогнал мазерати в гараж, покачивая головой и не зная, что и думать.
Утром Эдвард проснулся с чугунной головой и затуманенным сознанием. Во рту был отвратительный привкус желчи, и он, налив воды из стоящей в баре бутылки минералки, с удовольствием выпил ее большими глотками. В голове немного прояснело. Но лучше бы в ней оставался туман, потому что осознание того, что произошло, заставило его застонать и вцепиться в волосы подрагивающими руками.
Действительность была не просто отвратительной. Она была ужасающей. Он ни за что ни про что оскорбил любимую девушку, не дав ей сказать в свое оправдание ни слова. Учитывая ее независимый нрав, это может ему очень дорого обойтись. Возможно, она никогда его не простит. Эта мысль была такой горькой, что он немедля ее отогнал, убеждая себя, что такого просто не может быть, он извинится, и все у них будет хорошо. Она же тоже любит его. А когда любят, то прощают.
Не слишком веря в этот ненадежный постулат, оделся, плотно перекусил и отправился на поиски потерянной невесты.
В отеле «Гамбург» ему сообщили, что мисс Рэдли и мисс Гринфилд выехали. Торвальд прикинул, где еще может быть Маргарет. Она могла переехать в особняк Флеминга, большое помпезное строение на десятой Авеню.
Выйдя из отеля, он спросил у Мэтта:
– Ты помнишь, где особняк Майкла Флеминга?
Водитель ответил с явной обидой за сомнение босса в своей профессиональной памяти:
– Конечно.
– Поехали туда.
Несколько озадаченный Мэтт развернул мазерати и рванул на Бруклинский мост. Через час припарковал машину возле большого особняка за высокой чугунной оградой. Торвальд быстро вышел из салона и нажал на кнопку звонка, встав прямо перед глазком камеры слежения.
– Что вам угодно? – голос раздался будто бы ниоткуда, и Эдвард ответил в глазок камеры:
– Я Эдвард Торвальд. Хочу увидеть мисс Рэдли.
Ответ сразил его наповал:
– Маргарет Рэдли этим утром уехала вместе с мистером и миссис Флеминг.
– Куда? – Торвальд так громко выкрикнул этот вопрос, что из машины высунулся обеспокоенный Мэтт, готовый, ежели что, бежать на выручку.
Голос ответил спокойно, но с предупреждением:
– У нас нет полномочий разглашать эту информацию.
Нэд с отчаянием вскричал:
– Но я жених Маргарет!
Ответ прозвучал взвешенно, но бездушно:
– Тогда вам об этом сообщит сама мисс Рэдли.
Торвальд скованно признался:
– Мы поссорились. И мне жизненно необходимо знать, где она.
Но охранник не вошел в его положение:
– Ничем не могу вам помочь, сэр. – И в микрофоне что-то щелкнуло, прекращая разговор.
Чертыхаясь, Эдвард побрел обратно. В машине вынул сотовый и набрал номер Чарльза.
– Привет! Как дела?
Тот ответил с легким недоумением:
– У нас все хорошо. А вот у тебя, судя по голосу, не очень. Что случилось?
– Потом расскажу. Анна с тобой?
– Да.
Поколебавшись, Эдвард решил не говорить о Маргарет по телефону.
– Ты дома?
– Да. – Почувствовав нетерпение собеседника, Чарльз предложил: – Приезжай, если хочешь.
Торвальду не очень хотелось мчаться в такую даль, но выхода не было. Позвонив секретарше и отменив все сегодняшние встречи, велел Мэтту ехать в Джерси-Арт.
Через пару часов бешеной гонки по скоростной трассе он стоял у дверей Крейвена. Дверь ему открыл сам Чарльз. Торвальда поразил его вид, обычно невозмутимый и спокойный, Чарльз на тот раз выглядел так, будто его кто-то подло стукнул из-за угла.
– Что с тобой? – Нэд не мог понять, что могло так взбудоражить друга.
Ухватив за руку, тот повлек его в сад, прижав палец к губам и испуганно оглядываясь на дверь.
– Тише! Не дай Бог, услышат!
Эдвард озадачился еще больше.
– Кто?
– Родители Анны!
Внезапно Торвальда осенило. Если Маргарет – дочь графа, то ее подруга наверняка не ниже ее по социальному статусу.
– Так-так! И кто же они?
Крейвен остановился возле молодого вяза и пристально посмотрел на Нэда.
– Ты знаешь, кто Маргарет?
У Эдварда губы сами собой сложились в кислую гримасу.
– Знаю. Со вчерашнего дня.
– Ну, тогда для тебя не будет шоком узнать, что отец Анны – небезызвестный Николас Гринфилд.
– Тот самый? Британский политик?
Крейвен смог лишь угрюмо кивнуть. Нэд ободряюще пожал его руку.
– Ты шокирован?
Чарльз поморщился.
– Да нет. Я что-то чувствовал. Какое-то несоответствие между поведением и заявленным имиджем.
Торвальд согласно кивнул головой.
– И я тоже. Что-то непонятное. Слишком глубокое чувство собственного достоинства, что ли, не для официанток. И, как бы это сказать? – он задумался, не в состоянии подобрать нужное слово. – И какую-то брезгливость. Не к людям, а к поступкам. Бедные себе такого позволить не могут.