— Как будто дело в этом! Ты просто никогда не видела ритуал призыва и хочешь посмотреть, — судя по виноватому выражению, мелькнувшему на лице Райли, в его словах была доля правды. — Вы же бешеные, как алхимики, вам бы только получить в руки новую идею, и больше ни о чем думать не сможете!
— А вы — застрявшие в каменном веке австралопитеки, у которых на всё — два ответа: сжечь или взорвать!
Я вздохнула и перестала прислушиваться к их спору. Напали на любимую тему, теперь это надолго. В ГООУ было две школы магии: стихийная и ритуальная. Первая, по сути, сводилась к тому, чтобы действовать по наитию и в случае чего жахнуть по противнику посильнее. Вторая, включавшая в себя и артефакторику, состояла из схем и вычислений, требовала меньше энергии, но больше тонкой и кропотливой подготовительной работы. И представители этих двух школ очень друг друга не любили: стихийники считали артефакторов слабаками и подлыми крысами (не мои слова), а крафтеры своих собратьев по магии — идиотами и качками. Если прогуляться по университету, можно было заметить, что большинство студентов делились на группки из тех, кто с ног до головы обвешивался бижутерией, и тех, кто окидывал первых презрительными взглядами. В чем была причина их вражды, я понять так и не смогла. Почему нельзя было пользоваться и тем, и тем? Ведь тот же Макс, хоть и снисходительно отзывался о ритуальной магии, отлично разбирался в ней. Возможно, дело было в разном мировоззрении. Возможно — в семейных склоках: принадлежность к одной из школ обычно определялась тем, кем были твои родители. Ясно было одно: если противники оказывались втянуты в разговор о магии, следовало запастись терпением и найти ближайшее бомбоубежище. Райли с Максом в этом плане были еще ничего — никаких разрушений и случайных жертв они пока не произвели, чего нельзя было сказать о многих моих соседях по этажу.
— Уолш, Харпер! — стоило преподавателю обратить на нас внимание, как мои одногруппники сразу же заткнулись. — Выйдите из аудитории и получите минус два балла за прогул или продолжайте свою крайне занимательную беседу, и я отберу у каждого из вас по три балла.
Дорогие сокурсники переглянулись между собой и без слов пришли к консенсусу (умилительное зрелище, учитывая, что секунду назад они были готовы вцепиться друг другу в глотки). Меня подхватили с двух сторон под руки и вывели из зала. Прощайте, два незаслуженно потерянных балла.
— Нет, — повторил Макс, как только мы оказались в коридоре. — Ты даже не представляешь, насколько это опасно.
А он не понимал, каково это — шарахаться от каждой тени и не знать, какой частицы тебя не хватает и почему. И каково каждый день бояться возвращения того тумана, в котором я провела первый месяц в ГООУ. Он и сейчас присутствовал где-то на грани сознания, ожидая удобного момента, чтобы снова напасть.
— Да, Макс, — я уже приняла решение и не собиралась отказываться от плана из-за того, что у кого-то было другое мнение.
По его глазам можно было прочесть, что он всерьез размышлял, не сдать ли меня заранее мессиру Джонатану — из самых благих побуждений. Наконец Макс тяжело вздохнул.
— Хорошо. В таком случае я тебе помогу. Эй, рыжая, ты с нами?
— Конечно! — удивилась Райли. — Какие еще могут быть варианты?
— Тогда собирайте вещи и пойдем в кафетерий. Расскажешь, — обратился он уже ко мне, — как ты собралась демона призывать.
План был предельно простым. Настолько простым, что мне не особо верилось в его исполнение: после всех безумных рецептов с ядом тропических жаб, кровью и слезами Буллон указывал всего две необходимые составляющие…
— Вот, — я положила книгу между чашками и десертами, чтобы всем было видно. — Нужны только родовой сигил и имя.
Рядом с гримуаром, чуть не попав в тарелку с морковным пирожным, легла распечатка с изображением сигила. Найти родовую печать оказалось несложно после того, как Диз сам указал мне на Абигора.
— Настоящее имя, — уточнил Макс. — Ты его знаешь?
— Судя по твоему тону, на самом деле его зовут не Дизом? — расстроилась я.
Не зря я ожидала подвоха!
— Нет.
— Зачем ему представляться псевдонимом?
— К примеру, чтобы никто не решил призвать его в пентаграмму, — хмыкнул Макс. — Здесь никто не пользуется в обиходе настоящим именем — больше прозвищами и сокращениями. Не то чтобы оно было тайной, но многие заклинания работают, только если знаешь полное имя жертвы, — я вспомнила инструкцию, которую Райли приложила к браслету, — а зачем давать кому-то над собой власть…
И как же тогда узнать его имя? Не спрашивать же самого Диза: такой интерес вызвал бы вполне закономерные подозрения. На ум внезапно пришел наш первый разговор, когда демон поймал меня в холле общежития.
«Диз… а как полностью? Как дизель? Дизайн? Дизентерия?»
«Как смерть».
Кто сказал, что имена ничего не значат?
— Как думаешь, — посмотрела я на блондина, — в библиотеке найдется какой-нибудь англо-демонический словарь?
Словарь в библиотеке, куда мне удалось привести одногруппников, — у меня даже вышло убедить их в том, что ничего страшного, кроме санитарных условий, там не было, — нашелся. И не один: как и в нашем мире, в Аду (он же Нижний мир, Подземный мир, Темный мир, Аид, Тартар, Хель, Иркалла, Миктлан и прочая, и прочая) говорили на многих языках. Теперь у нас был сигил, было имя; осталось только найти уединенное место, срисовать со страницы книги магический круг, в центр которого следовало добавить печать, и прочитать заклинание. И постараться не почувствовать себя при этом пациентом психбольницы, оставшимся без лечения.
Уединенным местом стала наша с Софией комната. Мы собрались вскоре после ухода Софии, расчистили на полу пространство два на два метра и перешли ко второму этапу. Как выяснилось, нарисовать магический круг было не так просто. Во-первых, мы упустили из вида одну важную деталь: у нас не было мела. И где его искать, мы тоже не знали, потому что наступил двадцать первый век, и вместо классных досок во всем университете использовались уайтборды с маркерами. Наверняка мел был на складе того же демонологического факультета, но к нему нас никто не подпустил бы. От безнадежности я залезла под кровать Софии, где та хранила принадлежности для рисования. Эврика! У стены нашелся деревянный чемоданчик с пастелью. Я понадеялась, что София не будет слишком переживать, если я ее одолжу, и цапнула ярко-розовый мелок, рассудив, что фуксия будет последним цветом, за который соседка возьмется. Казалось бы, проблема решена, но… в школе у меня была тройка по черчению. Никогда не хватало терпения повторить чертеж точь-в-точь, всегда казалось, что и так нормально. А магия не терпела неточностей.
— Угол должен быть на один градус шире, — будучи человеком ответственным, Макс проверял рисунок линейкой и транспортиром.
— А так не сойдет? — жалобно спросила я.
Я, между прочим, двадцать минут потратила только на первый контур. Надо было кроме мелков Софии временно воспользоваться и самой Софией вместе с ее навыками художника. Рука уже трижды тянулась к телефону, но каждый раз меня останавливала мысль о том, что они с Дизом давно знали друг друга. И я не представляла, как она отреагирует на то, что я собиралась запереть ее знакомого в пентаграмме (строго говоря, то, что я пыталась изобразить, не было пентаграммой. Скорее икосаэдром, скрещенным с нонагоном и помещенным в звездчатый семнадцатиугольник. А чтобы никому не было скучно, по граням еще было необходимо разместить вязь демонического алфавита).