Отстраниться не получалось, так как некуда. Поэтому, разглядывая свои руки, осторожно подбирая слова, стала объяснять, в чем он был неправ. Ведь должен он это понять.
– Она просто стояла, а я просто не стою.
– Точно, вы же постоянно дергались и оглядывались, – разочарованно выдохнул он, проводя рукой по волосам, но потом возмутился, словно я виновата в проколе его оперативника. – София тоже оглядывалась, но не так, как вы, – затем задумчиво протянул. – Значит, он был на перроне, а мы не заметили. Что еще мы должны знать?
Почему он думал, что я в этих дела всеведуща? Что он хотел услышать? План, как надо маскироваться под меня?
– Не знаю, – тихо прошептала в ответ.
Молчание было тягостным. Я видела, как усиленно мужчина думает, рассматривая что-то на стене.
– Хорошо, – неожиданно ожил он, подходя к двери, – мы сядем в следующий поезд. Пойдемте.
– Я не понимаю, – вскинула голову, пытаясь угадать ход мысли этого мужчины.
– Дело в том, что он не идет на контакт, а вычислить его мы не можем, но Сергей Артурович утверждает, что Молотов покинул город. Мы должны найти его.
– Зачем? – не понимала странную настойчивость спецслужб.
Ведь проще было его просто убить, чем возиться с его поимкой. Глеб Александрович махнул рукой, приглашая следовать за ним. В коридоре нас поджидал конвой из трех мужчин, один из которых открывал нам двери.
– Он преступник, Кристина Анатольевна, – как маленькой вдалбливал Глеб, кидая на меня косые взгляды. – Он террорист. Слышали про взрыв в лондонском метро?
– Слышала, – память услужливо выудила старое воспоминание о теленовостях, – но это было так давно.
– И все же. В лаборатории, в которой, между прочим, и вы побывали, а потом, устроив пожар, пытались замести следы, был обнаружен труп одного из основателей террористической организации. Именно эта организация взяла на себя ответственность за тот теракт.
– А при чем тут Тимур и я? – искренне недоумевала.
– Вы были в той лаборатории, а это прямое доказательство вашей причастности к деятельности этой организации. Вы ее члены, – мстительно закончил свои умозаключения Глеб Александрович, надменно взирая на меня, ожидая, что я проникнусь силой его дедуктивного метода.
– Это не так. Вы опять ошибаетесь, – я разочарованно выдохнула.
Бесполезно что-то ему объяснять. Все равно ничего не докажу.
– Кристина Анатольевна, на что вы надеетесь? Лучше признались бы сами.
– Я уже давно надеюсь только на чудо, – пробормотала себе под нос, продолжая идти за Глебом Александровичем, пытаясь успокоить свое сердце.
* * *
До железнодорожного вокзала ехали все в той же машине. Запах кожи витал в воздухе. Глеб Александрович на переднем пассажирском сидении рядом с водителем, я, зажатая между двух мужчин, на заднем. Все были молчаливы и прислушивались к репликам, доносившимся из раций.
Как Глеб собирался покупать мне билет без паспорта, не знала и, если честно, сомневалась, что нас вообще в поезд пустят.
В голову лезли всякие глупости. Ведь получается, если вдруг все билеты куплены, кто-то по техническим причинам не попадет в вагон! Бесчеловечно так делать, ведь люди могли торопиться по своим очень важным делам: свадьба, похороны или просто ждет любимый.
Угрызения совести снедали меня. Я не находила себе места и оправданий. Все больше я склонялась к мысли, что если бы меня не было, то жизнь была бы лучше. В чем смысл моего существования? Ведь это и не жизнь вовсе. Но сколько бы я не ныла, гадая о вселенском замысле создателя, умирать я не хотела. Любая тварь держится за свою жизнь, даже такую, как у меня, никчемную.
Мама не раз повторяла мне, что Господь мудр и справедлив. Я не спорила, только мысленно удивлялась. А теперь нет. Он справедлив. За все я получила сполна, и сомневаться в мудрости не приходится. Сколько я стонала, что страдаю от одиночества?
Усмехнулась, вспомнив слова, которые я выговаривала матери. На что всегда получала ответ, что надо просто подождать. Дождалась. И теперь была у меня одна дорога к своей судьбе.
Монотонность поездки раздражала, как и мужские тела рядом. Недовольство мое слишком тесным контактом Глеб Александрович даже слушать не стал.
Реакция моя была пока под контролем: нервозность и обеспокоенность. Я даже смогла спокойно дышать, не морщась от запаха пота, прикрытого ароматами дорогих мужских парфюмов. Так и с Аликом. Он меня не трогал и не вызывал отвращения. Но только стоило прикоснуться… Поэтому и сидела, следя за мужчинами, чтобы не пропустить их неосторожное движение. Руки их покоились на коленях, у одного сцепленные в замок, но на безопасном расстоянии от меня.
И все было тихо-мирно. Но в одну секунду все изменилось. Мир сошел с ума. Нашу машину зажали с двух сторон и начали обстреливать. Я нагнулась вперед, прикрывая голову. Пристегнута я не была, поэтому слетела с сидения, когда машина резко затормозила и ее занесло. Больно ударившись головой о спинку кресла, пыталась справиться с тошнотой. В глазах все плыло, во рту вкус крови. Мужчины что-то наперебой выкрикивали. Кто-то резко дернул за руку, вытаскивая из машины. Звуки выстрелов не прекращались. В этом хаосе я могла разглядеть только то, что нападавших было не так много. Меня прикрывали, рукой опуская голову чуть ли не к самой земле. На карачках пыталась отползти от машины, в которую с ужасным звуком впивались пули. Вырвавшись из рук своего охранника, я бросилась к тротуару. Пригибаясь, на полусогнутых, опираясь руками о железные бока машины, неприятно брякая наручниками. Надо сказать спасибо, что еще застегнули их спереди, а не за спиной.
Перестрелка в центре города была страшным случаем для горожан. Я влилась в общую массу бегущих, спасающих свою жизнь. Выкрикивая мое имя, за мной бежал кто-то из полицейских, но я не останавливалась. Паника гнала вперед, со всеми вместе. Главное не упасть, а то растопчут. Перевела дыхание, только укрывшись за очередным поворотом. Люди, что бежали со мной, давно отстали. А встречные стремились понять, что за переполох в городе.
Любопытство было моей отвратительной чертой, из-за чего я вечно попадала в неловкие ситуации, но сейчас оно пришлось как нельзя кстати. На меня никто не обращал внимания! Полицейские завязли в толпе, а я, отдышавшись, побежала дальше вдоль по улице. Куда бежала и зачем, не знала. Но моя жизнь давно превратилась именно в бессмысленный бег. И тому подтверждением было то, что меня всегда настигают.
Сильная рука неожиданно схватила меня и дернула под арку между двумя домами. Все произошло так стремительно, что я и среагировать не успела, только вскрикнуть, как горячие губы накрыли мои. Властный язык проник в мой рот, клеймя. Упираясь в мужскую грудь руками, стала вырываться, леденея от ужаса. Но острый укол в основание шеи заставил замереть и болезненно вскрикнуть. Что-то горячее проникало под кожу. И перед глазами все поплыло. Я падала во тьму, в шоке глядя на кривую ухмылку, приоткрывающую зубы.