…Как только я попал в Ним, то сразу истратил все свои деньги. 400 марок или 8 тысяч франков. Но, Мутти, самое лучшее из купленного мной предназначено для тебя. В самом деле! В действительности я хотел сохранить эти вещи для тебя до Рождества, но я не могу возить их с собой – их слишком легко будет потерять. С сегодняшнего дня отменены все отпуска, как на фронте, так и в тылу. [120] Распоряжение фюрера. Судя по сегодняшнему бюллетеню новостей вермахта, вот-вот должно прийти возмездие [союзникам]…
Недавно я получил специальное задание, выполняя которое совершил поездку вдоль Средиземного моря к испанской границе. Мутти, поездка была фантастической. Синий, как чернила, океан… Хенни, после нашей победы мы проведем медовый месяц в Голландии и во Франции. Мы возьмем машину, я, как офицер вермахта, могу рассчитывать сделать это дешево; потом ты пройдешь экзамен на водителя, и мы стартуем…
Когда сегодня мне сообщили о попытке покушения на жизнь фюрера, я просто онемел. Представь себе, моя добрая Хенни, если бы это неописуемое преступление удалось и эти предатели своего народа выполнили бы то, что замыслили! Результатом было бы установление дикого хаоса. Ведь пять лет войны, боли, трудов и жертв миллионов наших товарищей обратились бы в ничто. Большевизм стал бы единственным победителем, фронт развалился бы, а страна (Германия) превратилась бы в руины.
То, что Провидение спасло фюрера, само по себе является знаком, что мы идем верным путем… Наводить порядок следует кровавой метлой, и крови здесь не может быть слишком много!.. Впервые в истории Германии подобные вещи творят офицеры. Это вопиющий скандал! Среди них не было ни одного офицера из Австрии – я твердо уверен в этом! Сражаться до самого конца. Победа или смерть. Наш лозунг: все для нашего любимого Отечества, все для фюрера!
25 июля в результате нападения партизан Прюллер был тяжело ранен. Лежа в луже крови, он сумел вынуть из кармана тетрадь, продырявленную пулей, и начать записывать: «Ich bin verwu… (я ранен…)». Потом он потерял сознание. Та тетрадь с пятнами засохшей крови существует до сих пор.
Мое состояние не позволяет мне рассказать тебе, что произошло. Но я знаю, что ты воспримешь новость с присущей тебе стойкостью. 25-го числа я был ранен в результате нападения террористов. Я лежу в Ниме, обо мне хорошо заботятся… Надеюсь найти кого-то, кто сопроводил бы меня в госпиталь резерва в Цветле [Цветль-Штадте] (Нижняя Австрия)…
Прюллер все еще не мог передвигаться, и его отправили для восстановления в Валанс.
Она (рана) будет заживать долго, пусть и не так страшна, как выглядит: пуля попала в шею справа; дырка в груди размером с яйцо, сломана ключица справа, заодно и одно или пара ребер, пробиты верхушка легкого, верхняя и нижняя часть руки, большой и указательный пальцы не шевелятся, так как нерв поврежден. Звучит ужасно, но это не так… Произошло это так: я был в своей машине, осматривал дороги. В городке Сен-Ипполит-дюФор, в 50 км северо-западнее Нима, Майерхофер, Липска и я мирно сидели в садике у гостиницы, когда на нас напали двадцать террористов. Я почти истек кровью, и террористы решили покончить со мной; но они подумали, что со мной и так покончено. Через пять часов я находился в операционной…
Куда ни глянь, все выглядит не особо радужным. Хенни, я прирожденный оптимист, но чем все это кончится? Мир кишит врагами, и повсюду они готовят нам смертельный удар, обладая огромным превосходством в людях, материальных средствах, оружии, боеприпасах и технике. Им сопутствуют успехи, один за другим. А мы?…
…Помнишь, как однажды ты прислала мне несколько слов, написанных Кнутом Гамсуном, и эту записку я (естественно) ношу в своей записной книжке. [121]
Я только что прочитал книгу, из которой они взяты. Фантастика! В нынешние дни я в основном читаю «Майн кампф». В эти трудные времена она дает единственно правильное: указывает самый простой путь хранить верность. Я рекомендую ее всем.
По ночам я часто спрашиваю себя: как так произошло, что я все еще здесь, а не лежу под простым деревянным крестом? Нам все еще позволено наслаждаться жизнью и нашей любовью. Когда я лежал на земле и писал в тетради левой рукой свои последние слова тебе (см. выше), меня хватило лишь на несколько слов – настолько я был слаб тогда. А потом я вспомнил, как у нас было в июле, когда я приехал домой на несколько часов и дети бросились ко мне со словами: «Папа приехал домой!» Дело теперь больше не во мне лично. Конечно, я рад, что жив. Но я сам определил свою судьбу на некоторое время, и, если ко мне придет настоящая смерть солдата, я умру со спокойным выражением лица или даже улыбкой на губах. Это нормально. Но я хотел бы помочь детям сделать первые шаги в их жизни, реализовать свои планы от носительно их. Я хотел бы поблагодарить тебя еще раз, хотя бы одним словом, за твою любовь и верность, за веру в меня. Но тут французская женщина вернулась с доктором, дала мне глоток воды, подняла голову и прошептала мне по-французски, что все будет в порядке. И я ответил ей «il faut» – так и должно быть. А потом все пошло так, как должно было идти. А вчера, и сегодня, и завтра – каждый день – мои мысли всегда были и будут с тобой и детьми…
Ты знаешь присущий мне оптимизм. Он и теперь со мной, как и всегда прежде. Я уверен, что все еще повернется к лучшему. Не может быть, чтобы народ, которому мир так очевидно обязан всем, будет рассеян. Не существует нации более энергичной, более честной, более храброй и грамотной. Наши заклятые враги не смогут нас победить, даже если сейчас наша жестокая битва за наше любимое отечество кажется почти безнадежной… Это просто немыслимо, что все было напрасно…
В это время Прюллеру удалось добиться отправки в Вену. Хенни и дети нашли спокойную деревню в сельской местности, где они жили в это время.
Мы приехали вчера, добрались благополучно и вовремя… По дороге я видел несколько разрушенных зданий… Альзерштрассе от Гёртель до Хаузиндустрие, Киндершпиталгассе и район у Брунненмарк, а также Нейлерхенфельдерштрассе особенно пострадали. Активно идут работы по расчистке завалов…