Крис был умным, но не замученным рутиной, как большинство молодых сотрудников.
Может, если бы он был более искушенным и менее доверчивым, он остался бы в живых.
Джонатану нужно было больше информации об убийствах, о том, что известно ФБР. Он не собирался делиться с ними тем, чего они не знали, но не хотел умалчивать о том, что им было нужно.
С глубоким прискорбием Пакстон прознавался себе, что отчасти виноват в смерти Криса. В конце концов, именно он запустил всю эту цепочку событий.
Джонатан глянул на дверь шкафа.
– Можешь выходить.
Его консультант по безопасности вошел в комнату.
– Было бы лучше, если б там был стул.
– Найди Айви и ее сестру.
– Она боится и не отвечает на звонки. Но я сделаю все, чтобы найти их.
– О расходах не думай, но держись тихо. У них есть фото Сары, так что это лишь вопрос времени…
– Я понимаю.
У Джонатана всегда имелся чрезвычайный план. Теперь, когда Айви не сможет записывать шантажистов, он должен найти другой способ вернуть то, что они украли.
– Я намерен привлечь Шона Рогана. – Пакстон не хотел этого, поскольку Роган был непредсказуем. Джонатан не был уверен в его верности. Все зависело от того, насколько он любит Люси – и хочет ли обезопасить ее будущее.
– Вы уверены, что ему можно доверять?
– Я должен вернуть этот медальон, – возвысил голос Джонатан. – Это все, что у меня осталось от Моники.
– Он на это не купится.
Возможно, и так. Но Джонатан не настолько доверял Шону Рогану, чтобы рассказывать ему, что содержимое медальона намного дороже самого медальона.
– У меня есть идея. Но сначала уверься, что Сара и Айви в безопасности. Я дал обещание, и я намерен его сдержать.
– Я отвезу их на конспиративную квартиру.
Джонатан выдохнул.
– Спасибо, Сержио. Как только полиция найдет связь с убийством Венди Джеймс, я расскажу все. Но если я расскажу это сейчас, то не смогу им помочь.
Джослин работала на ОПДБ, некоммерческую социальную организацию, которая занималась поиском и возвращением детей в семью или поиском дома для детей, подвергающихся насилию. Многие убегают из дома из-за насилия или равнодушия родителей, и ОПДБ работала над решением этих трудных проблем вне системы патронатного воспитания.
Маленький офис ОПДБ, всего из нескольких комнаток, находился на четвертом этаже приземистого делового центра, втиснутого между двумя небоскребами на Кей-стрит. Джейни и Люси тут же провели в кабинет директора.
Кэти Хаммел была миниатюрной женщиной азиатского типа, едва ли пяти футов ростом, с невероятно тонкой талией. Она носила модные очки в красной оправе и бледно-серый костюм, безукоризненный даже в такую жару. Ее кабинет был маленьким, но чрезвычайно опрятным – нигде не было видно никаких бумаг. Два дубовых архивных шкафа стояли у одной короткой стены, стол и два гостевых стула заполняли оставшееся пространство. Оправившись от первоначального шока после сообщения о тройном убийстве, она спросила:
– Кто это сделал?
– Мы рассматриваем все варианты, – сказала Джейни. – Чем именно занималась Джослин?
– Она социальный работник. – Словно это все объясняло.
– Вы не могли бы разъяснить поподробнее? – попросила Люси, показав брошюру, которую взяла в маленькой прихожей. – Здесь говорится, что вы сотрудничаете с правоохранительными органами в направлении реабилитации несовершеннолетних проституток. Сенатор Пакстон сказал, что Джослин занималась как раз этим.
– Вы разговаривали с сенатором Пакстоном?
– Крис работал у него.
– Я знаю, но… почему это так важно?
– Мы пытаемся восстановить все действия Тейлоров, – сказала Джейни. – Как долго Джослин работала здесь?
Кэти глубоко вздохнула.
– Пятнадцать лет, начала сразу после колледжа. Джослин сама выросла в приемной семье и знала, какой может бывать система, но также понимала, как эффективна система, когда она работает. Джослин хотела помочь девушкам-подросткам сделать лучший выбор, а это возможно, только когда этот выбор есть. Столько девушек совсем не имеют надежды! Они думают, что никому нет до них дела. – Кэти посмотрела на фотографию у себя на столе. Люси со своего места не могла видеть, что там.
Хаммел покачала головой и продолжила:
– Джослин по большей части работала с девочками, убежавшими из дома, и проститутками. Ей было не все равно.
Она слишком близко принимала к сердцу их проблемы, – прозвучали невысказанные слова.
– А что она делала недавно? На прошлой неделе?
– На этой неделе Джослин нечасто бывала в офисе, но это обычное дело, – быстро добавила Кэти. Она будто защищала ее и, хотя это не было странно, словно оправдывалась.
– Значит, вы не знали, чем она занимается? – сказала Джейни.
– Да нет же, просто… – Она осеклась. – Вы сказали, была третья жертва?
– Неизвестная, – сказала Джейни. – Снимок неприятный, но нам важно выяснить, кто она.
Хаммел глубоко вздохнула, взяла себя в руки, затем кивнула.
Джейни показала снятый «полароидом» труп неизвестной в ванной, только лицо, но по снимку было понятно, что девушка мертва. Лицо Кэти побелело.
– Мэдди.
– Фамилия?
Она покачала головой.
– Не знаю. Просто… Мэдди. Она… о господи, извините.
Кэти выскочила из комнаты, зажимая руками рот. Люси бросилась было за нею, но Джейни положила ей руку на плечо.
– Всё в порядке. Просто дай ей минутку, пусть придет в себя.
– Она знает, что делала Джослин, но не хочет говорить. Это опасно.
– Расскажет. Это же естественно – защищать тех, кто тебе дорог. Но Кэти все сделает правильно. Мы уже встречались, она отличный человек.
Люси надеялась на это. По ее опыту, слишком часто люди, которые считали, что поступают правильно, в результате приносили больше вреда, чем пользы.
Кэти отчаянно защищала Джослин – не только из-за ОПДБ, своей организации, но потому, что Джослин была ее подругой.
Ко дню окончания школы Люси ни разу не задумывалась о личной сфере жизни. Она хотела делать в своей жизни что-то этакое, получать от этого радость и делиться ею с миром, если будет шанс. Она была дружелюбной, разговорчивой, почти беспечной – по крайней мере, насколько это было возможно в ее военно-полицейской семье. Она хотела изучать языки, которые ей хорошо давались, профессионально плавать и, возможно, даже пробиться в олимпийскую сборную. Она хотела когда-нибудь завести семью и путешествовать по миру. Она думала, что ее ждут великие дела, – как любой младший член большой семьи, где с нее сдували пылинки семеро братьев и сестер.