Впрочем, несмотря на несбывшееся предсказание, сторонники концепции ядерной зимы считали, что кувейтские нефтяные пожары ничего не опровергают. Действительно, если считать по саже, то за шесть месяцев наиболее интенсивных пожаров в атмосферу было выброшено около 2 млн тонн сажи, что в сто раз меньше, чем нужно для эффекта ядерной зимы по теории.
Но опрокидывающий удар по концепции ядерной зимы нанес И. М. Абдурагимов, опубликовавший в электронном журнале «Пожарное дело» статью [157] , в которой показал, что вся теория ядерной зимы основана на ошибочных данных. Притом что площадь пожаров в результате ядерных взрывов общей мощностью в 5000 мегатонн составит около 1 млн кв. километров, Н. Н. Моисеев утверждал, что при этом образуется 4 млрд тонн сажи, те самые непроницаемые для солнечного света облака. Однако, напоминал Абдурагимов, при лесных пожарах выгорает только 20 % горючего материала, средний вес твердых горючих материалов в лесу составляет 20 кг/м2, и к тому же в продуктах горения сажи образуется 0,6–1,3 %. Основной продукт горения древесины – углекислый газ. При лесном пожаре, таким образом, может образоваться 200–400 граммов сажи на квадратный метр. Триллион квадратных метров пожара в реалистичной модели даст 400 млн тонн сажи, то есть в десять раз меньше, чем в предположениях Н. Н. Моисеева. Это максимально возможный результат лесного пожара.
В действительности же, по результатам наблюдений за лесными пожарами в России в 2007–2012 годах, выделение сажи в среднем составляет 25 кг с гектара, или 2,5 грамма с квадратного метра [158] . Итого, триллион квадратных метров пожара даст при таких показателях 2,5 млн тонн сажи, или в 1600 раз меньше, чем по концепции ядерной зимы. Это чисто теоретические расчеты, исходящие из того, что весь миллион кв. км занят лесом. Но на деле лесные массивы перемежаются обширными нелесными пространствами, на которых при пожаре образуется не более 4,1 кг сажи на гектар, или 0,4 грамма с квадратного метра. В лесных пожарах в России в 2010 году, которые были очень сильными и в них сгорело около 12 млн гектаров леса (120 тысяч кв. км – 12 % от площади предполагаемых ядерных пожаров), образовалось около 300 тысяч тонн сажи. Сажевое облако поднималось до высоты 13 км, оно закрыло почти всю Евразию, в целом ряде городов стоял густой смог, однако же, климатических последствий, сколько-нибудь отдаленно напоминающих «ядерную зиму» или «ядерную осень», не наблюдалось.
Далее Абдурагимов показывает, что в оценке городских пожаров Н. Н. Моисеев исходит из совершенно невероятной оценки наличия твердого горючего материала в городской застройке – в пять раз больше, чем в лесу, то есть около 100 кг/м2. Между тем среднее наличие его колеблется от 30 до 50 кг, а в оценках Сагана запас горючего материала оценивался в 40 кг на квадратный метр. При этом Моисеев указал, что возможно почти 100 %-ное выгорание горючего материала в городах, что даст много сажи и сажевые облака над городами будут гуще, чем над лесами. Это утверждение противоречит как пожарной практике, поскольку даже при самых сильных пожарах в зданиях выгорает не более 50 % горючих материалов, так и условиям ядерного взрыва. Ударная волна разрушит здания и обломки негорючих стен, перекрытий, перегородок завалят очаги пожаров, и они скоро угаснут из-за недостатка кислорода. Тут еще надо добавить, что ударная волна гасит огонь: из-за очень высокой скорости ее распространения происходит отрыв пламени от горючего материала, и огонь гаснет. Для этого нужна скорость ветра в 150 м/с [159] , а в Хиросиме такая скорость воздушного потока наблюдалась в 1000 метрах от эпицентра [160] . Потому-то Ясуо Кувахара и не стал жертвой пожара после взрыва, он попал в зону, где ударная волна погасила пламя. Соответственно, чем больше мощность ядерного боеприпаса, тем больше будет зона, где начавшийся после световой вспышки пожар будет погашен ударной волной.
Справедливости ради надо отметить, что и ряд советских ученых, непосредственно участвовавших в развитии концепции ядерной зимы, вовсе не высказывали подобных ненаучных утверждений, а давали куда более сдержанные оценки последствий ядерных взрывов или обращали внимание на другие обстоятельства, не позволяющие говорить о катастрофическом сценарии. Например, А. Э. Израэль, сделав подсчет, сколько мелкодисперсной пыли может быть выброшено в стратосферу при взрывах суммарной мощностью 5000 мегатонн, пришел к выводу, что наиболее вероятное количество может оцениваться в 50 млн тонн (или в диапазоне 33–77 млн тонн), из них высокодисперсных аэрозольных частиц, выброшенных в стратосферу, не более 12,5 млн тонн. При этом он указывает, что в 1982 году при извержении вулкана Эль-Чичон в стратосферу было выброшено порядка 23 млн тонн аэрозоля, и через шесть месяцев в стратосфере осталось около 8,3 млн тонн [161] . Хотя ученый, конечно, поддерживал теорию ядерной зимы, но оговаривался, что наблюдения за выбросами вулканических аэрозолей при крупных извержениях, сопоставимых по масштабам с расчетами по ядерной зиме, демонстрируют снижение температуры не более чем на 1–2 градуса С [162] .
Другие ученые, Г. С. Голицын и А. С. Гинзбург, которые также были сторонниками концепции ядерной зимы и рисовали картину тьмы, охватывающей весь земной шар, тем не менее тоже указывали, что вулканологические наблюдения не дают снижения температуры на десятки градусов. В среднем снижение средней температуры составляет 0,3–0,5 градуса С. В некоторых случаях вулканы, тот же Эль-Чичон в Мексике, извергавшийся в 1982 году, дают повышение температуры и аномально теплую зиму. Наконец, крупнейшее извержение вулкана Тамбора в Индонезии в 1815 году привело к сильному похолоданию и «году без лета» в США и в Европе в 1816 году, неурожаю и голоду. Но мощность этого извержения была примерно в три раза больше, чем суммарная мощность всего мирового ядерного арсенала, и вулкан выбросил в воздух 150 кубических километров твердого вещества [163] . Подобные оговорки, обычно оставляемые без детальных комментариев, показывают, что даже во время пика распространения концепции ядерной зимы существовали сомнения и что климатические эффекты ядерной войны крепко преувеличены.