Мы сожгли весь поселок. Возможно, мы переборщили, но зачем рисковать? Lara Vieja на этот раз по-настоящему исчезла. Не осталось ничего, даже привидений.
Покончив с поджогами, мы вернулись в город и забрали у печального менеджера банка все мои деньги. Отель манил горячей едой и прохладным душем, но мне там все равно не нравилось. Поэтому мы проделали еще несколько миль на запад и сняли номер в дешевом придорожном мотеле. Мы не стали оставаться там на ночь, просто искупались и переоделись. Мы поехали в Тихуану. Там Нинон договорилась насчет нового паспорта для меня. Как оказалось, у нее были не обремененные моралью высокопоставленные друзья, которые за деньги рады сделать для нее все, что угодно.
Мы нашли тихое местечко на окраине города, где было всего пара человек туристов и можно было спокойно перекусить и где пиво было не таким пресным, как везде. Время коктейлей еще не наступило, поэтому мы практически в полном одиночестве восседали на высоких крутящихся стульях, повернувшись лицом к большому, засиженному мухами зеркалу, с помощью которого можно было контролировать вход в здание. Единственным звуком, врывающимся в наш тихий разговор, был деланно громкий смех пары школьников, которые были в восторге от того, что оказались в месте, где им не возбранялось вести себя как угодно плохо. Чем-то они напомнили меня самого много-много лет назад, и я тихо помолился про себя, чтобы эти детишки вернулись домой целыми и невредимыми.
После обеда мы прошлись по магазинам. Нам пришлось расстаться примерно на полчаса, пока каждый выбирал себе новую одежду, потому что запах резины, исходящий от нашлепок на недавно приобретенных футболках, стал просто невыносимым. Крупные супермаркеты и американские бренды сюда еще не добрались, поэтому приходилось довольствоваться товарами местного производства. Это означало льняные рубахи, которые на вкус среднего американца содержали слишком много вышивки. Они были слишком кричащими, и все же я заставил себя купить одну из них.
Вечером Нинон преподнесла мне другой подарок — гитару. Она была прекрасна! На полированном дереве золотом пылал закат, а инкрустирована она была перламутром.
— Это тебе на будущее, — пояснила она.
Я некоторое время не мог выпустить инструмент из рук, наслаждаясь тонкой работой. Я не знал, смогу ли когда-нибудь на ней играть. Руки у меня постепенно заживали. Думаю, рано или поздно я физически смогу исполнять фламенко на гитаре. Вот только мне не хватало душевного порыва. Не уверен, что музыка во мне еще осталась.
— Куда бы ты хотела поехать теперь, когда все кончено? — спросил я ее в тот вечер. Я лежал в нашем номере, положив голову на спинку кровати и глядя по телевизору местные новости. Это был еще далеко не конец, но мы оба делали вид, что все позади, так как нашим измученным душам нужна была передышка. Она заключалась в том, чтобы пересечь границу США и снова попытаться зажить так называемой «нормальной жизнью», пока мы не решим, как поступить с Сен-Жерменом.
— Сначала в вофл-хаус выпить брусничного сиропа. А потом ненадолго в Новый Орлеан. У меня дом во Французском квартале, в последний раз я была там еще до урагана. Те, кого я просила присмотреть за ним, говорят, что все в порядке, но все же…
— Новый Орлеан? А разумно ли это? Я имею в виду, может, хватит с тебя призраков прошлого? Там же практически в каждом доме живет привидение.
К тому же нельзя было забывать о шпионах Сен-Жермена.
— Я знаю. Но и я теперь не просто полупризрак. В любом случае, надолго мы там не задержимся. Я просто хочу еще раз там побывать. В последнее время Новый Орлеан стал мне ближе и роднее, чем Париж, и я скучаю по нему. Я бы очень хотела показать тебе город, когда там все окончательно отреставрируют. — Она взглянула на меня, и я почувствовал облегчение. Не то что бы я думал, что каждый пойдет своей дорогой, едва только мы окажемся в Штатах, но до сих пор она эту тему не поднимала. — Хочешь поехать в Калифорнию?
Я хотел, но отрицательно помотал головой. Еще слишком рано там показываться. Мигелю Стюарту необходимо переждать, пока его поиски не прекратятся.
— Позже. Наверное. Ты когда-нибудь бывала в винной стране? Осенью ей нет равных. Три года назад я ездил туда давить ногами виноград. Это было замечательно. Конечно, перепачкался с головы до ног, но получил море удовольствия.
Теперь была ее очередь качать головой.
— Я бы с удовольствием. Я не присутствовала при сборе винограда с тех самых пор, как уехала из Франции.
— Вот в следующем году и поедем.
Она перевернулась и прильнула ко мне. Мы были вместе всего пару дней, а мне казалось, что она рядом со мной уже целую вечность.
Нинон подняла голову, и наши взгляды встретились. Мне любопытно было, что она видела в моих глазах. Потому что сам я понятия не имел, что там можно рассмотреть.
Она коснулась моей щеки.
«Люблю ли я тебя?» — спросили ее глаза. Этот немой вопрос она задавала скорее себе, чем мне.
«Можешь ли ты полюбить меня как возможность, как надежду на будущее?»
«Я… я не знаю. А ты? Можешь ли ты полюбить?»
«Я тоже не знаю. Иногда мне кажется, что мы не узнаем любовь, даже если она подойдет совсем близко и поцелует нас в губы».
— Наверное. Если бы я тебя любила… — она запнулась.
— То что? — спросил я. Мое сердце учащенно забилось.
— Если бы я тебя любила, то, скажем, осталась бы с тобой… Только если бы и ты меня любил.
Я улыбнулся и почувствовал, как сердце успокоилось.
— Если бы я любил тебя, я бы ушел… Если бы ты меня не любила.
— Если бы.
Я кивнул.
— Если бы.
— У меня редко складываются отношения. По крайней мере, с возлюбленными. И я всегда была против замужества. Сам знаешь.
— Знаю. Я тоже всегда ставил крест на своих отношениях и не пытался их воскрешать, — сказал я. — Уходя уходи. Но сейчас все так просто, как никогда.
— Oui. Думаю, для нас обоих это уже пройденный этап. Мы словно заново родились. — Она отвернулась. На этом разговор о чувствах был окончен, но я был рад, что мы наконец все-таки затронули эту тему. Стоило нам заговорить о планах на будущее, как ее речь стала отрывистой. — Знаешь, что мы должны сделать сейчас? Нам нужно найти Байрона, поэта лорда Байрона, и предупредить его насчет Сен-Жермена. Это он убил Диппеля, и они с женой сейчас наверняка в неменьшей опасности.
— Но как мы его найдем? — спросил я, слегка удивившись, что прославленный поэт до сих пор жив. Наверное, она уже упоминала об этом раньше, где-то в моих снах. С каждым днем мы все больше обменивались мыслями.
Она улыбнулась мне, прекрасно понимая: мысль о том, что мы такие не одни, хорошо согревала.
— Мы просмотрим объявления в основных американских газетах. Особенно нужно обратить внимание на «Таймз Пикайюн», потому что он будет искать нас там.