— Почему?
— Потому что он знает, что я когда-то там жила. Он и сам раньше там жил.
— Хорошо. Что конкретно будет сказано в объявлении?
— О, что-нибудь вроде: «Лорд Байрон, позвоните домой». Кроме того, мы воспользуемся электронной почтой. Ее сложнее отследить. — Она улыбнулась краешком губ улыбкой Моны Лизы, которая означала, что ей известно что-то такое, чего я не знаю. — И мы воспользуемся его последним псевдонимом. Конечно же, это Дамиан Рутвен, собственной персоной.
— Тот самый Дамиан Рутвен — литературный критик? — Я вспомнил, как он пропал. Это вызвало немалый переполох, пока не обрушился ураган Катрина и не отвлек всех от загадки его исчезновения. — Так, так, так… По-моему, я знаю еще один способ привлечь его внимание. Только мне нужно немного времени, чтобы все хорошенько «подчистить».
С этими словами я указал на свой компьютер.
— Твой рассказ? — воскликнула она. — Bon! Отличная мысль.
— Да, мне тоже так кажется. Он уж точно не оставит без внимания книгу о Нинон де Ланкло и Сен-Жермене.
— Oui. И прочтет ее от корки до корки.
— Я сяду за работу, как только мы окажемся в Штатах. Это не займет много времени. У меня уже почти все готово, нужно только слегка отполировать.
— Bon, — сказала она и потянулась к телефону. — Я бы сейчас не отказалась от бокала шампанского.
Вот так и подошла к концу эта часть повествования. Отправлю рукопись своему редактору, как только все утрясется и мы осядем в… каком-нибудь месте. Это последняя книга, на которую у меня заключен договор с издательством. Новой в ближайшее время вряд ли стоит ожидать. Я не могу пока рисковать, связываясь с кем-нибудь из моей прежней жизни. Крис наверняка изрядно ее подкорректирует — возможно, даже вообще меня из нее вырежет, чтобы скрыть мой псевдоним. И все же главное останется и попадет в руки тем, кто знает, как сейчас обстоят дела у остальных «детей» Диппеля. А это главное.
Да, многое уже позади, но все же события развиваются до сих пор. Д. 3. так и не объявился, что само по себе настораживает.
А мы с Нинон наконец-то стали осваиваться с чувствами, которые испытываем друг к другу, — а что еще нужно в любовном романе? Я же предупреждал вас еще в середине рассказа. Я не могу придумать более радужного окончания, чем то, как мы с Нинон, держась за руки, уходим навстречу лучам восходящего солнца и всему, что ждет впереди на нашем, надеюсь, долгом жизненном пути. Но это еще не конец. И далеко не конец.
В конце концов, любой восход сейчас смотрится весьма эффектно, а восток — такое же неплохое направление, как и любое другое.
Заметка редактора: Это последнее послание, написанное предположительно рукой Нинон де Ланкло и оставленное в книге после долгих споров.
Байрон, mon cher, я позволила Мигелю поведать наш рассказ. У него такой красочный слог, а к тому же дар изображать все в лучшем свете, oui? Но я должна была добавить небольшой постскриптум от себя, чтобы ты знал, что все это правда. Мы не получали никаких вестей от Сен-Жермена с тех самых пор, как вернулись в Штаты, но я не верю, что на этом наши беды закончились. Не знаю, кто погиб тогда в Lara Vieja, но уж точно не наш заклятый враг. Я знаю сына Черного человека, и этот «доппельгангер» не был им. Поэтому свяжись со мной как можно быстрее, и мы вместе что-нибудь придумаем. Мигель завел себе почтовый ящик под псевдонимом: melaniejaxn@ hotmail.com. Мы будем регулярно его проверять.
Adieu, Нинон.
Да, маркиз, я сдержу данное вам обещание и при любых обстоятельствах буду говорить одну лишь правду, чего бы это мне ни стоило. Я обладаю большей твердостью ума, чем вы даже можете себе представить, и вполне возможно, что в ходе нашей переписки, вам может показаться, что я в этом качестве зашла слишком далеко, вплоть до суровости. Но при этом, пожалуйста, не забывайте, что я лишь снаружи женщина, а сердце и разум мои больше присущи мужчине…
Сказать вам, что делает любовь столь опасной? Это слишком обширное понятие, чтобы мы могли его сформулировать. Но, честно говоря, любовь, если трактовать ее как страсть, не более чем слепой инстинкт, который и оценивать нужно соответственно. Это аппетит, который влечет нас к одному объекту больше, чем к другому, и мы даже не отдаем себе отчет в своем выборе. Если рассматривать любовь как дружеские узы, в которых преобладает здравый рассудок, то чувство перестает быть страстью и утрачивает право называться любовью. Это скорее обоюдное уважение и почтение, которое само по себе является весьма неплохим влечением, но при этом слишком уравновешенно, а потому не в силах пробудить ото сна.
Если вы так же неистово пойдете по стопам древних героев нашего повествования, переняв их непомерную чувственность, то совсем скоро убедитесь в том, как такое ложное безрассудство способно свести эту завораживающую страсть на скорбное «нет», причем зачастую трагическое: совершенное безумие! Но очистите ее от наносной напыщенности и предвзятости и поймете, сколько счастья и удовольствия она может вам принести. Смею вас уверить, что едва рыцарским странствиям будет позволено сложить союз наших двух сердец, любовь тут же станет вяла и безрассудна.
Единственный способ избежать этих крайностей — это следовать курсом, который я вам указала. Сейчас рядом с вами нет человека, который вызвал бы у вас не просто легкую заинтересованность, и можете поверить, что этим человеком может стать женщина такого склада, о котором я сейчас рассказываю. Вам нужно занять кем-то свое сердце, и такая женщина как раз способна заполнить эту пустоту. Постарайтесь хотя бы справедливо оценить мои указания, и тогда я готова буду поручиться за успешный исход.
Я обещала привести вам доказательства, и я сдержала свое слово. До свидания!
Завтра у меня будут аббат Шатонеф и, наверное, Мольер. Мы будем перечитывать «Тартюфа», чтобы внести в него существенные поправки. Помните, маркиз, что всякий, кто отвергает вышеизложенные правила, изрядно напоминает мне персонаж этой пьесы.
Письмо Нинон де Ланкло к маркизу де Севиньи
Добро пожаловать в мою книгу, и если у вас есть свободная минутка, давайте немного пообщаемся. Подойдите ближе, чтобы мои уставшие от компьютера глаза могли лучше вас видеть. Измученные пальцы скоро перестанут меня слушаться, и все же, прежде чем мы попрощаемся, я хотела бы успеть поделиться с вами кое-чем еще.
Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что успели вскочить на мой стремительно несущийся литературный поезд и отправились вместе со мной в это захватывающее путешествие. Надеюсь, вам понравился визит в современный мир Нинон — эти «Опасные связи» того ада, в котором она живет, по крайней мере, в моем воображении. Надеюсь, ее дух не разгневается на меня за то, что я сотворила от ее имени. Пожалуйста, если однажды встретите ее во сне, замолвите за меня словечко…
Нинон Ланкло как исторический персонаж всегда вызывала у меня восхищение. Не только тем, что была одной из самых ярких личностей и неординарных умов семнадцатого столетия, а еще и тем, что через всю свою жизнь пронесла моральные убеждения о правах женщины, и это в век, когда еще сжигали непокорных, осмелившихся восстать против духовенства или короля.