— Как ты сказал? — спросил боевик и хищно прищурился.
— Смерть Зелимхана открыла мне глаза, — сказал Вахид, уже твердо решив убить Усмана. — Я не смогу воевать за людей, которые наживаются на смерти моджахедов. Думаешь, куда отправили его почку? Ее пересадят какому-нибудь американцу или европейцу…
— Который окажется гомосексуалистом, — добавил Шамиль.
— Не заговаривайте мне зубы! — Усман неожиданно дернул за ствол автомат, висевший на плече, пытаясь направить его на Вахида.
Однако Шамиль, стоявший сбоку, опередил его. Он перевернул в воздухе лопату и точным ударом в висок опрокинул Усмана на землю. Кровь хлынула из разрубленной головы, однако чеченец оказался на удивление живуч. Он вскочил на ноги, вытянул руки и бросился на Вахида.
Тот шагнул в сторону, пропустил его мимо себя и двинул ему в левую часть головы кулаком. Усман вновь оказался на земле. Он сделал попытку приподняться на руках, однако волна судороги не дала ему этого сделать.
— Надо унести его с кладбища, — сказал Шамиль.
— Зачем? — удивился Вахид. — Вокруг много готовых ям.
Когда Вахид с Шамилем подошли к школе, в которой размещался их отряд, во дворе уже царило оживление. Пахло дымом костра и жареным мясом.
— Мне кажется, Осама нас не отпустит, — тихо сказал Шамиль. — Надо было бежать, как предлагал Усман.
— Куда? — Вахид растерялся от такого заявления. — У нас нет даже документов. Или ты собираешься покупать билет на самолет по карте боевика?
— Все равно можно было что-то придумать, — стоял на своем Шамиль.
— Мы уже придумали, — с издевкой проворчал Вахид. — Тебя рука плохо слушается, а я хромаю.
— Это пройдет, — со знанием дела заверил его Шамиль.
— Давай к этому мужику! — воскликнул Речник и показал пальцем куда-то вперед.
— Почему командуешь? — возмутился Берса и посмотрел между сиденьями.
В свете фар вдоль дороги ковылял какой-то старик.
— Сам сказал, надо местного найти.
Берса промолчал. Конечно, его замечание выглядело нелепым. Тем более с заднего сиденья почти не видно дороги. Однако он ничего не мог с собой поделать. Злость и обида за то, что его отправили вместе с группой, душили бригадного генерала. Конечно, и этот факт он использовал в своих интересах. При каждом удобном случае Берса напоминал бойцам, что отправился вместе с ними из-за опасения за их жизни.
— У него оружия не видно? — заволновался Мосляк. — Вдруг ополченец?
— А мы кто? — спросил Речник и нервно хохотнул.
Гниляк опустил стекло.
— Отец, а где воды можно набрать?
— Как ты сказал? — Старик в ушанке и рваной телогрейке наклонился к окну.
— Комендатура в селе есть? — спросил Речник.
— Чего? — Чтобы лучше слышать, старик приложил ладонь к уху. — Говори громче.
— Понятно, — зло проворчал Гниляк, трогая машину с места.
— Правильно их ватниками называют, — сказал Мосляк.
Вода диверсантам была не нужна. Таким вот способом они пытались как-то завязать разговор, чтобы выведать, есть ли в селе ополченцы.
С собой Берса взял Гниляка, Портоса, Мосляка и Речника. Пройти через передний край не составило труда. Сплошной линии обороны ни с той, ни с этой стороны не было. Большие участки патрулировались на машинах или танках, выставлялись секреты.
Уже под утро он встретился с агентом СБУ. Бывший милиционер жил на окраине небольшого шахтерского городка и промышлял тем, что возил людей за пенсией на территорию Украины и обратно. По всей видимости, там его и завербовали. Худощавый мужчина с нервным лицом слегка заикался и шепелявил, отчего Берса сделал вывод, что на сотрудничество он пошел не сразу.
Агент предоставил автомобиль. Старенькие «Жигули» шестой модели с виду дышали на ладан, однако на деле оказались на ходу.
В последний момент Берса все же вынудил Крикуна отказаться от мысли поделить их небольшой отряд на две группы. Главными причинами были риск оказаться в руках ополченцев и нехватка людей. Не считая Лисы и Гиблого, которые под видом мирных жителей должны будут перегнать куда следует машину с минометом, группа и так стала меньше на три человека.
Берса отвернулся в окно. Мысли о подвижной огневой точке вконец испортили настроение. Он был уверен в том, что затея со стрельбой — авантюра. Хлебовозка не иголка. Одна надежда на чудо. Этим вопросом занимался Крикун. Берса очень надеялся, что полковник провалит операцию и машину задержат сепаратисты.
Они проехали через село и оказались в поле.
— Разворачивайся! — принял решение Берса.
— Уверен? — Гниляк сбавил скорость.
— Ты плохо слышишь? — вскипел Берса.
— А ты не кричи! — неожиданно озлобился Гниляк. — Сейчас это вредно. Одно дело делаем.
— Ты умный стал?
Гниляк развернулся на пустынной дороге и с обидой сказал:
— Кроме тебя, меня никто дураком не считал.
— Потом поговорим, — пообещал Берса и посмотрел вперед. — У первого дома остановишься.
Машина встала. За забором залаяла собака. Гниляк щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампа.
— Если здесь есть молодые женщины, работаем, — приказал Берса. — Если только старики, спросим воду и уходим. Портос, остаешься охранять машину.
— Почему я? — возмутился увалень.
— Поговори еще!
Каратели выбрались из машины.
— Кто? — раздалось из-за забора.
— Патруль военной комендатуры, — громко сказал Речник.
Послышалась возня, и калитка открылась.
Мужчина средних лет отступил в глубь двора:
— Проходите.
— Ты не боишься вооруженных людей впускать? — спросил Мосляк.
— Так вы же свои! — воскликнул мужчина.
— А если мы диверсанты? — наседал Мосляк.
— Откуда им тут взяться? — удивился мужчина. — Почти сто километров до передовой.
— А вдруг? — не унимался каратель. — Чем черт не шутит?
— Если они с оружием, то и так войдут, — ответил мужчина. — Разве их удержишь?
— Резонно, — согласился с ним Речник, направляясь к дому.
Посреди просторной кухни с низким потолком стояла хозяйка. За столом у окна сидели две девушки. Одна была ровесница Мосляка, вторая — совсем подросток. При появлении вооруженных мужчин они молча встали и ушли в соседнюю комнату.
«То, что надо», — подумал Берса, посмотрел на хозяина, вошедшего следом, и спросил: