Бригит распустила завязки его ботинок, и Харальд стряхнул их с ног. Кожаный шнурок, удерживающий его штаны, сразу же поддался под ее пальцами. Бригит стянула ткань, обнажая его мускулистые ноги, и штаны последовали за ботинками. Оставшись стоять на коленях, она принялась посвящать его в вещи, о которых он явно не имел ни малейшего понятия; похоже, его представления о соитии ограничивались наблюдениями за домашними животными в Норвегии. Его дыхание стало резким и быстрым. Дважды он пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах.

Наконец Бригит поднялась и позволила покрывалу соскользнуть на пол. Харальд разглядывал ее, медленно гладил руками ее шею, спину, груди, и теперь его прикосновения были нежными. Он словно восхищался ею.

Бригит взяла его за руку и повела за собой к соломенному матрацу. Легла первой и привлекла его к себе, чему он с удовольствием подчинился. Харальд толкнул ее на солому и нежно раздвинул ей ноги, но Бригит покачала головой и заставила его лечь рядом. Ей хотелось, чтобы наслаждение не заканчивалось, и она не думала, что финальный акт продлится долго.

Какое-то время они лежали на соломенной подстилке, гладили друг друга, пока у нее не закончилось терпение, да и у Харальда, похоже, тоже. Бригит перекатилась на спину и потянула Харальда за руку. Он тут же оказался сверху. Она ахнула от боли, когда он вошел в ее тело, — слишком много времени прошло после смерти ее мужа, — но вскоре боль прошла и сменилась чистым удовольствием. Их тела двигались в унисон, а под ними тихо шуршала солома.

Как Бригит и предполагала, все закончилось очень быстро, и ей было не так хорошо, как с Доннхадом, но тем не менее она наслаждалась ощущением слияния с мужчиной, молодым и сильным. Потом они лежали рядом, и Бригит прижималась щекой к гладкой груди Харальда. Смущения не было. А поговорить они не могли, даже если бы захотели.

Прошло совсем немного времени, и Харальд снова был готов, что удивило Бригит, — Доннхад обычно гораздо дольше восстанавливал силы. Но она ничего не имела против, и второй раз получился куда лучше первого. Харальд быстро учился, а она с удовольствием учила.

А затем они спали, согревшиеся, утомленные и удовлетворенные. Бригит чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Они спали несколько часов, и их никто не беспокоил. Просыпалась Бригит медленно. Ощутив тепло тела Харальда, она потянулась к его руке. Он сидел на матраце. Бригит приподнялась на локте и посмотрела на него. Он вглядывался в темноту, и тлеющие угли камина едва освещали его лицо. Викинг напряженно вслушивался в звуки, доносящиеся из-за стен.

И внезапно, удивив Бригит, он вскочил с постели и поспешно натянул штаны. Он указал на свое ухо, а затем на стену.

Бригит прислушалась. И различила вдалеке яростный лай собак.

Глава тридцатая

Лучше живым быть,

нежели мертвым;

живой — наживает…

Старшая Эдда. Речи Высокого

Утро выдалось отвратительным, но по мере того, как солнце ползло к западу, Кормак Уа Руайрк чувствовал себя все лучше.

Магнус сбежал, умчался к себе на север, пока Кормак пытался справиться с собственной лошадью. Ниалл Куаран, вместо того чтобы преследовать Магнуса, спрыгнул с коня и перехватил упущенные Кормаком поводья. Успокоив животное, он помог Кормаку спешиться. Ниалл проявил похвальную заботу о благополучии своего господина. И пусть Кормак и предпочел бы, чтобы Ниалл отправился в погоню за Магнусом, он был тронут этим, хотя ничего не сказал Ниаллу.

К тому времени, как они справились с лошадьми, надежды догнать Магнуса не осталось. Они не стали и пытаться. Вместо этого они собрали своих ирландских воинов и уничтожили дуб галл, буквально изрубив их в куски. Спаслось не более шести человек — они удрали на юг, наверняка в Дуб-Линн.

Кормак позволил и им бежать. Так или иначе, им все равно не миновать меча: после того, как он получит Корону Трех Королевств, после того, как отомстит за брата, вырвав сердце из груди Маэлсехнайлла, после того, как сам завладеет Тарой, он поведет объединенные армии и очистит Ирландию от грязных северян.

Около полудня им вновь улыбнулась удача, точнее, то, что можно было бы принять за удачу, не узнав в происходящем божьей воли. Сначала дождь перешел в легкую морось, затем туман рассеялся и видимость улучшилась еще на несколько миль. Этого оказалось достаточно для того, чтобы рассмотреть фин галл , ведущих драккар вдоль неровного берега.

Повезло Кормаку также и в том, что фин галл по неведомой причине спустили парус.

Магнус упоминал несколько причин, почему они могли это сделать, хоть Кормак и не помнил точно его слов. Он тогда был слишком зол, оскорбленный дважды: потерей шатров в дождливый день и тем, что его шатер помог врагам бежать.

В таком состоянии он не мог прислушиваться к объяснениям глупого неудачника. Однако Магнус, похоже, оказался прав, потому что теперь парус исчез, появились весла, и драккар замедлил свой ход. Вскоре небольшая армия Кормака поравнялась с кораблем, перемещаясь по суше с той же скоростью, с какой викинги двигались на воде.

Они вовремя оказались на месте: корабль развернулся носом к западу и направился к берегу.

Кормак вместе с Ниаллом Куараном стоял на краю утеса. Его конь, оставленный в нескольких шагах позади, спокойно щипал траву. Кормак не любил приближаться к обрывам верхом. Ему становилось не по себе, тревога нашептывала, что животное может по собственной воле спрыгнуть вниз.

У подножия крутого скалистого обрыва раскинулся небольшой пляж, почти невидимый в подступающих сумерках. Драккар, находившийся сейчас в двух милях от обрыва, шел к этому пляжу прямо, как по нитке.

— Именно здесь они закопали корону, — уверенно произнес Кормак.

— Без сомнения, господин, — согласился Ниалл и после почтительной паузы добавил: — Или же здесь фин галл намерены остановиться на ночь.

— Нет. Корона здесь. И, что бы ни случилось, мы больше не позволим им сбежать.

Если короны здесь не окажется, Кормак сумеет заставить фин галл выдать ее местоположение. Трусливый Магнус не сумел сделать так, чтобы эти дикари заговорили, но он, Кормак Уа Руайрк, низложенный руи ри Гайленги, справится с этой задачей.

Приблизился всадник, развернул коня и остановил его.

— Господин Кормак, к югу есть тропа, которая спускается до самого пляжа. Сложная и опасная, но мы сможем пробраться по ней.

— Очень хорошо. — Кормак не сводил глаз с драккара. — Спустимся сейчас же, расставим людей на местах.

Чтобы сойти вниз по узкой неровной тропе, сотне воинов Кормака понадобился почти час. Кормак шел пятым, за знаменосцами и двумя пажами. Таким образом, он вел свое войско, но опасные места тропы проверяли те, кто шел перед ним.

Галечный пляж — длиной примерно в сто перчей и шириной в пятьдесят — по краям обрамляли скалы. У подножия обрыва рос чахлый кустарник, в котором воины Кормака кое-как сумели укрыться. Отряд рассыпался под прикрытием скалы, и Кормак не думал, что в вечерних сумерках, с расстояния в целую милю, викинги сумеют их обнаружить.