– Давай уходи, мне запирать надо.
Голос его зычно разнесся в пустых пролетах.
– Сейчас, сейчас! – многозначительно зашептал Петя, боясь, что он спугнет женщину, и заискивающе улыбался. – Списки смотрит…
Вахтер постоял, поглядел вниз. Ему было скучно.
– Кому сказал – уходи! – рявкнул он, неожиданно распаляясь. – И ей скажи, чтобы шла! Запру сейчас – и все!
Видно было, что каши с ним не сваришь.
– Слушай, дед, – безнадежно сказал Петя, пытаясь тянуть время. – Ты сейчас неправ.
И машинка затрещала. Не мешкая, он ринулся к двери.
– Инициалы Пэ И? – не оборачиваясь, спросила женщина.
– Пэ И…
– Принят.
И все. Петя остолбенел.
– Точно? – пролепетал он.
– Точно, не мешай работать…
Руки были заняты, он с трудом попал ключом в замок. Войдя, свалил продукты на зеркало, швырнул сумку и взялся за телефон, набрал номер. Пока в трубке пели гудки, он успел захлопнуть дверь ногой, отломить горбушку, оторвать колбасы, откусить угол молочного пакета.
Комната выглядела мертвой – мебель, расставленная по стенам, прикрыта прозрачным полиэтиленом. Майка валялась на полу. Он опять покрутил диск. Не выпуская телефона, майку сунул в шкаф, достал чистую, а ту, что стянул с себя, бросил на пол. Распутал провод и отправился на кухню, еще номер набрал. Никого.
Оглядел свое царство – гору посуды в раковине, неубранную койку, стол и подоконник завалены книжками, записи, скотчем налепленные на стену, разноцветные стрелки от одной бумажки к другой. И, не зная, куда себя деть, завалился на койку. Секунду он лежал, уставясь в потолок, привстал на локте и смел со стола на пол все до единой книги. И газету сбросил, обнажив голубую столешницу. Весь пол усыпался книгами. Внушительное было зрелище. Через минуту он спал.
На фотографии над ним знаменитый Абдул-Джаббар закладывал мяч в корзину двумя руками. И на негре что-то написано было красным фломастером.
Когда он открыл глаза, за окном синели ранние сумерки, на пороге кухни стоял отец и говорил:
– …И ящик отперт, ремень исчез, и в ванной вот такой таракан.
Петя сполз с койки и стал собирать книги.
– А у мамы давление катастрофическое. Если она увидит, что делается в доме, ей никакие уколы не помогут. Боюсь, опять придется класть в больницу. Все к этому идет…
Петя натолкал полный рюкзак книг, пошел за чемоданом.
– И еще эта проклятая погода. Четыре дня дождей – и все, нога у меня как деревянная, ступить невозможно. Пью бруфен, а толку – ни на грош. Адская боль… А книги уже не понадобятся? – опомнился он, когда Петя залез на стремянку и чемодан и рюкзак переехали на антресоли. – Все? Провалился? Работать идем?
– Ага, – буркнул Петя.
Отец печально усмехнулся:
– Поздравляю. Может, ты кого-нибудь удивил, только не меня. Мать опять расстроится… Я предупреждал, чтобы она не обольщалась. Все правильно. Одни мяч гоняют, другие учатся в институтах. Так было всегда…
Тем временем Петя мыл посуду.
– Теперь еще дядя Боря с семейством пожалует. Как она все это выдержит, я не представляю…
Как ошпаренный Петя понесся в коридор, вытряс сумку со спортивной формой, нашарил смятую телеграмму.
– Сегодня? – увидев, как он накручивает телефон, обреченно спросил отец. – С тобой не соскучишься.
Наконец справочная ответила.
– Пятьдесят второй поезд из Ростова-на-Дону по расписанию?
Отец глянул на часы:
– Ни за что нельзя быть спокойным…
– Знаешь, почему у нас клопов нет? – сказал Петя, положив трубку. – Они с тоски дохнут, пока тебя слушают.
Отец надулся, но тут позвонили в дверь.
– Уже они? – ужаснулся он.
За дверью стоял Петин однокашник Моргунов, подняв кверху обе ладони. Петя протянул свои, и он по ним хлопнул что есть силы.
– А у вас? – заорал Моргунов, но Петя подмигнул, приложил палец к губам и побежал домывать посуду. – Игорь Федорович, как здоровье? – громыхал его юношеский бас. – Прогноз опять ни к черту, весь сентябрь, говорят, сплошные дожди. Что с погодой стало! Где бабье лето?
На кухне Петя давился от смеха. Расправившись с посудой, он содрал бумажки со стен, прикрыл постель, на стол кинул клеенку. Кухня сияла.
– Диагноз не могут поставить толком, – рассказывал отец Моргунову. – А куда это вы собрались? Не вижу повода для гулянки…
Они уже мчались по лестнице к лифту. Нажав кнопку, Петя встретил вопросительный взгляд Моргунова. Он поднял ладони, ухмыляясь.
– А я так и знал! – сказал Моргунов, подставляя руки. – Дуракам должно везти…
– А худой какой! Тебя надо к доктору! Это же ненормально, чтобы парень был как селедка! Это же глядеть противно! – пугая очередь, высоким южным голосом с хохляцким “г” кричала на всю Каланчевку тетя Галя, мамина сестра. – А как же мы влезем? Нас же пятеро! Нас не погрузют!
– Мы фургон возьмем, – успокаивал Петя.
Муж ее, дядя Боря, спокойно ухмылялся в усы, и дико поглядывала по сторонами десятилетняя, такая же толстая, как мама, дочка. Подошел фургон, Петя с Моргуновым стали грузить бесчисленную поклажу – чемоданы, и тюки, и сетки с арбузами, и ящики с фруктами.
– Это же стекло, это в кабину! – шумела тетя. – Давай сюда лук, а банки мне в ноги!
– Галочка, не делай волну, – говорил дядя Боря.
– А лук зачем? В Москве луку навалом.
– Ой, у вас разве лук! Ни покушать, ни заплакать…
Как только выехали на Садовое, дядя Боря сказал дочке:
– Вот, Юличка, это и есть это самое знаменитое Садовое кольцо.
И дочка глазела, хотя глазеть было не на что. Петя тут же выудил из сетки арбуз:
– Можно, теть Галь?
– Ой, да кому я привезла!
Арбуз был разбит о колено, и кусок подсунут шоферу, который недовольно оглядывался.
– …Люся замуж вышла, жених с Таганрога. У нас уже никто ей не подходит. Ой, Петька, ты бы его видел. Ты бы со смеху помер! Выбирала, выбирала, а взяла такого – весь Ростов с нее смеется! Где она его только выкопала! Сам в очках, голос тоненький – комарик, а не мужик!
– Ну, зачем ты зря говоришь, Галочка! – возражал муж. – Парень солидный, к ней относится даже очень хорошо.
– Рыбный институт закончил, зарабатывает – ты же понимаешь! Вся рыба с испугу разбежалась… Да черт с ним. Ты мне за маму скажи. Чего она все болеет? Поехала бы к нам, фруктов покушала. Сидит на этой даче, в сырости. Я же знаю, какое тут у вас питание, тут здоровый заболеет! Щей похлебают, капуста за капустой гоняется… Петька, у тебя деньги есть? Борис, дай ему сейчас же! Молодой парень, а они ему трешку сунут на обед и гуляй!