Я продолжал молчать, ощущая, как злобно трясутся обломки темного артефакта, заключенного в шкатулке.
– Благодаря тебе, я могу прямо сейчас направить удар своих врагов на тебя, я могу заслониться тобой, как стеной из гранита и плоти. Тебя не хватит надолго. День. Может, два. Может, три. Но за это время умелый некромант многого может достичь… я буду шагать к своей цели, а тебя и твоих людей будут рвать на части добрейшие светлейшие священники и озверелые дворяне, верные нынешнему правителю! Поэтому радуйся, Корис, радуйся тому, что я считаю тебя своим личным врагом. Я не просто хочу услышать о твоей смерти – я желаю лично перерезать твою глотку. Так что прекрати строить из себя сильного лидера, стоящего во главе могучего войска, и хозяина несокрушимой крепости. Поведай же мне, что ты знаешь об Источнике Скверны? Поведай мне все до последнего слова и мысли, мой друг и враг Корис Ван Исер!
Помолчав еще пару мгновений, я открыл рот и начал говорить:
– Много веков назад, когда ты был наместником Западных Провинций, началась междоусобная война…
– Великий кровавый мятеж… – в шипящем голосе Тариса послышались нотки ностальгии. – О да… я помню…
– Казалось, что это обычная война за власть. Грызня за трон. Два брата не поделили престол. Но так казалось лишь до тех пор, пока одна из сторон не понесла поражение. И вот тогда начались необъяснимые странности…
Я говорил долго.
Говорил зло, жестко, беспощадно. Вываливал все без остатка. Ибо не было мне выгоды в скрывании. Да и не так уж много я знал, одни лишь догадки, а посему, чтобы придать своему рассказу как можно больше достоверности, следовало украсить его слабую основу как можно большим количеством «украшательств».
И потому я говорил и говорил…
А Тарис молчал и молчал… лишь изредка я слышал странное глухое ворчание…
Некромант не перебил меня больше ни единого раза. А когда я проговорил последнее слово и замолк, с «той» стороны донесся неизбывно радостный смешок:
– Корне… ты не можешь этого знать, но мой учитель, тот самый наставник, первый из первых, самый древний Раатхи и прочая и прочая, с родовой историей куда древнее, чем династия Ван Санти… так вот, вы с ним очень похожи.
– Похожи?
– О да. Знаешь, эти ваши странные слова, звучащие словно бы и к месту, но настолько малопонятные. Вы оба приплетаете к обычной, простой речи мудрые высказывания, и вы оба стараетесь прочесть между строк. Странно… вы кажетесь для меня настолько схожими, что еще немного и я приму вас за родичей… Так вот, мой учитель, которого я настолько сильно люблю, что вот уже столетия мечтаю вырвать его выспреннюю лживую глотку… он постоянно меня поучал, постоянно повторял: «мысли шире, мысли глубже, мысли выше…». Пять дней!
– Пять дней?
– Я дам тебе пять дней мира, Корне. И я дам тебе бой. В тот миг, когда я прорву твою оборону, когда я перейду через твои рубежи, если захочешь, то мы с тобой сойдемся в небольшом и очень личном поединке. Только не забудь прихватить с собой столь драгоценный для меня медальон.
«Он сумасшедший?..» – снова мелькнуло у меня в голове.
Я подумал так не из-за предложения поединка. Нет. Я подумал так из-за невнятности его речи, перескакивания с одной темы на другую и из-за радостных ноток, звучащих в его голосе.
– А ты не боишься сойтись со мной в поединке? – спросил я напрямую. – Ведь ты видел, на что я способен.
– Забрать чужую жизненную энергию силой… это лишь азы, Корне, – мягко произнес Тарис. – Гораздо сложнее уберечь свою жизненную силу и не отдать ее. Вот это уже куда сложнее. Ты умеешь забирать лишь то, что лежит на виду и никем не охраняется. Ты словно деревенский увалень, вломившийся в лавку сладостей, когда ее хозяин отлучился. Но если бы там была охрана… нет, Корне, я не боюсь тебя.
– А Листер? Ему удалось. И у меня есть то же самое, что тогда было у него: кинжал и желание убить тебя…
– Ему я верил. Мой верный защитник малыш Листер, – горько рассмеялся древний некромант. – Я верил настолько сильно, что повернулся к нему спиной. Но подобной ошибки я больше не допущу никогда… пять дней, Корне. Я даю тебе и твоему поселению пять дней жизни. Радуйся моей щедрости.
– Плевать я хотел на твою щедрость, Тарис. Приходи хоть сейчас. Если я и умру, если и паду от твоей руки, то поверь – я не буду особо сожалеть о своей гибели. Наша беседа закончена?
– Пока что да… но не мог бы ты починить мой любимый кинжал? Зря ты его сломал… ведь он олицетворяет меня самого, младшего близнеца, младшего из братьев, младшего из принцев… того, кто мог лишь смотреть, как его старший брат забирает себе все без остатка… я был сломлен тогда.
– Я подумаю, – легко пообещал я. – Либо починю, либо размолочу в пыль. Или же спрячу кинжал так далеко и глубоко, что его не найдешь даже ты.
– Сегодня по-настоящему отличный денек, – вздохнул Тарпе. – Приятно обмениваться столь искренними угрозами со своим личным врагом. Через пять дней я сниму свой медальон с твоей окровавленной груди, Корне.
– Скорее, вытащишь его из моего окровавленного сапога, – рассмеялся я. – Слишком много чести для тебя, Тарпе. А когда снимешь с моего тела свой медальон, то ради того, чтобы найти кинжал, тебе придется нырять в глубокую яму с нечистотами. До встречи, Тарпе.
– До встречи, Корне.
– И бойся! – в последний миг добавил я. – Бойся каждую ночь! Вслушивайся в ночную тьму! Потому что, может статься, что ты вновь услышишь мои шаги, вновь загремит цепь, и я вновь потащу тебя прямо к мертвым, стылым водам! И на этот раз я обязательно уверюсь, что ты никогда не выползешь наружу!
Странно, но ответа я не услышал. Тарпе молча проглотил угрозу, связывающий нас двоих тоненький поток жизненной силы иссяк, и старый костяной кинжал снова замер в мертвой неподвижности.
Кинжал… похоже, Тарпе потихоньку подыскивает «ходы» к своему детищу. Опасно таскать такую игрушку с собой, особенно когда мы обговариваем наши дела, касающиеся обороны и военных хитростей. Я загодя почувствовал всплеск силы, но это сейчас. А в следующий раз некромант может нащупать связь с артефактом куда более мягко и незаметно.
– Все ли в порядке, господин? – донеслось от метателя.
– Более чем, – отозвался я без паузы, успокаивающе помахав рукой. – Более чем…
Кинжал… вновь мои мысли вернулись к нему.
Что делать с проклятым артефактом, воздействующим на всех, кроме меня?
Спрятать в недра скалы – там гномы.
Наверху – там люди.
Бросить в подземный исток озера, и пусть воды унесут его куда подальше? Прихоть судьбы невозможно предсказать. Кинжал может вынести куда угодно. Вода может выплеснуть его прямо к ногам очередного несчастного – будь то шурд, человек или зверь.
Уничтожить? Попробовать можно. Но ведь это знания… столько тайн скрыто в неказистом куске кости и мерцающем драгоценном камне. Попробовать бы разобраться…