Мне повезло, что за время нашей беседы с ней, опытный жилец расстроил ее планы, повергнув меня в шок, от услышанной от нее брани и силы голоса.
Второй раз я слышал ее жуткое рычание и «гоблинскую» речь, когда она обнаружила, доехав с девятого на второй этаж по лифту – отсутствие корреспонденции в почтовых ящиках, так как в подъезде начинался ремонт и все ящики сняли, укрыв пленкой от краски и мела.
Никогда бы не подумал, что старушка, получает удовольствие, вытаскивая своей маленькой рукой содержимое из всех почтовых ящиков и разбрасывает их на пол площадке. Пришлось поверить жильцам, что это ее рук дело. Честно признаться, мне надоело искать платежные квитанции на полу среди рекламы и я, уже подумывал о мести, в образе, какой-нибудь мышеловки в почтовом ящике…
Особой ее заботой были шумные компании, вечерами выпивающие на скамеечке возле подъезда. Так как наш подъезд был крайним в доме, возле которого располагался винный магазинчик с кафе, то, понятно, почему нашу скамеечку стремились занять все из него выходящие.
Жильцы подъезда, обходили скамеечку дальней стороной дорожки.
Веселье, усевшихся на скамеечку у нашего подъезда гуляк длилось не долго. Если компания вела мирные беседы, то мать всех «гоблинов» рычала на них из окна своей квартиры, для воспитанных этого, обычно хватало и они меняли дислокацию. Но, на шумные компании она нападала без объявления войны. После двух бомбардировок какой-то гадостью и небольшого перерыва, под аккомпанемент проклятий, на головы гулявшим спускалось облачко из свеже-пойманных тараканов.
Этого аргумента обычно хватало, чтобы народ отрезвел и догнал, что от него хотят. Лихорадочно, стряхивая тараканов, нарушители спокойствия перебирались для продолжения кутежа в другое место.
Зимой, возле скамеечки, всегда был отполированный лед, обычно со следами разбитых носов, предупреждая желающих отдохнуть, об опасности здешних мест.
Одним из радикальных методов борьбы матери всех «гоблинов» с отдыхающими, была продажа скамейки. Кому и как она их сплавляла – загадка. Но дольше трех месяцев скамейка возле подъезда не жила. Правда администрация ЖКХ упорно привозила все новые и новые скамейки, сетуя на вандалов и дачников…
Если бы такое сделали с моей любимой машиной, я мстил бы такому деятелю всю жизнь…
Обычно возле нашего подъезда не ставили машины на стоянку.
На уговоры и предупреждения жильцов, случайные водители, оставлявшие свое авто возле нашего подъезда, как правило, не обращали внимания.
Многие из таких смельчаков становились обладателями полос от гвоздя на кузове своей машины. Рискнувшие, оставить машину на ночь, утром с удивлением рассматривали подмигивавшего им, рогато-зубатого смайлика, уютно распластавшегося на всем капоте. Однажды утром, выйдя из подъезда на работу, я увидел сразу трех нацарапанных смайликов на разных машинах. На несколько дней на проезжих улицах Питера и на переходах, будет всем веселее от таких художеств, только не их обладателям. Если мать всех «гоблинов» использовала краску, как орудие возмездия, то к рисункам непременным атрибутом добавлялись пояснения, типа: «В другой раз хобот оторву!»
Иногда ее долго не было видно. Все надеялись, что мать всех «гоблинов», в это время смотрит на мир не только сквозь очки-блюдечки, но и через зарешеченное окно, если не тюрьмы, для особо-опасных преступников, то хотя бы сумасшедшего дома.
Это был единственный персонаж, описанный мной, с которой я редко общался, а только был свидетелем последствий ее «гоблинской» деятельности или слушателем рассказов редких очевидцев из нашего подъезда.
11 июля 2013
Сон… Болтался вокруг да около кабинета онколога, пытался попасть на прием, но, то ли очередь не занял, толи не записался, короче не попал…Звонит будильник, наигрывая ужасную песню «Хитмэна», не охота вставать, да у меня же первый урок – «Биология»! – можно прогулять, там никого не отмечают и оценки не ставят…
Где-то рядом отец, чуть вдалеке мать, ставлю их перед фактом, что не пойду на первый урок. Нет…Не пойду сегодня совсем в институт, спать хочу, ничего не случится. Фу-у, нормально, можно спать дальше…
Ёма-ё!.. Я же работаю в ювелирной компании, мне на работу надо!..Всю радость, как будто из меня выпили. Я, осознал время и место, вспомнил, что уже два предупредительных звонка будильника отключал, пора…
Давно, хотел начать писать книгу, но сегодня решил заняться типа-мемуарами, смерть чую…Нет… Сподвигло на сие творчество полное отсутствие каких-либо моих должностных обязанностей на работе. Целыми днями пытаюсь найти себе применение, любое поручение от начальника выполняю тщательно и растягиваю на максимально долгое время, но в основном – борюсь со сном…Перечитав вчера «Князь Света» и начав перечитывать «Дипломированного чародея», понял, что необходимо еще и на кнопки ноутбука нажимать иногда, а то, подумают, что я действительно читаю…Надо писать…
Писать на память «Вересковый мед» и «Уснувший шмель» по…цать раз в день – надоело.
Набирать ахинею, больше не могу, засыпаю сразу…Вот так, вынужденно, я и стал «писателем на работе»…
* * *
Утренний перезвон, падающих бутылок из-под огненной воды, лучше всякого будильника, сообщает мне, что пора вставать. Приятно, что хоть, в выходные, перезвон начинается только к одиннадцати, когда народ покидает квартиры, спеша за алкоголем и по пути освобождается от порожней тары.
М-мдя…Наличие мусоропровода в много-пьюще-этажном доме, – это сомнительное удобство…
Однажды в субботу, отправившись в магазин, я медленно спускался по лестничному маршу к самому нижнему люку мусоропровода. Совесть мне не позволяет будить отдыхающих тружеников, в их долгожданный выходной, перезвоном падающих и бьющихся бутылок.
Благополучно добравшись до нижнего люка, я увидел, обычную картину, – в люке лежит пакет с мусором, так, что мне, прежде чем избавиться от своего, придется поработать за стеснительных соседей, которые не решаются протолкнуть свои отходы куда следует.
Благополучно сбросив полиэтиленовую сумку с мусором в люк, я услышал веселый перезвон стеклянной тары и нежно опустил крышку люка.
– Не провалилась!
Услышал я снизу скрипучий голос старухи.
Спустившись на площадку перед лифтом и поравнявшись с соседями, я увидел бесстрашный взгляд безумных глаз старухи и снова был обвинен ей в преступлении:
– Не провалилась! – проскрипела старуха, давая мне понять, что теперь все в Питере узнают, кто засоряет ее мусоропровод.
– Да, провалилась, провалилась, улыбаясь бормотал, держащий ее под руку пожилой мужчина.
– Нет. Не провалилась, подтвердил я ее правоту, проходя мимо, – Она наверх полетела и Вас с собой звала…
Поддерживающий ее мужчина хохотнул, но заткнулся, при виде поднимающейся клюки.
Закрывая за собой входную дверь подъезда, я услышал окончательный приговор: