– А что здесь случилось?
Поинтересовался у нас директор по логистике, придя на работу с больничного, перед носом которого только, что пробежала рота «ОМОНа», покидая компанию, до особого распоряжения «Тролля».
* * *
Мать всех «гоблинов». Никто мне так и не смог поведать, кто ее так назвал. Однако, за что ее так назвали, никто не спрашивал, – лучшего определения было не найти.
У нее не было детей, на вид ей было не больше ста лет. Маленькая, очень худая, невероятно подвижная. Ее наряды, мне казались, совершенно несуразными. Линзы ее очков были как два больших прозрачных блюдца, а разнообразной формы и цвета парики. Свою прическу она всегда украшала какими-то тряпочками, прищепками и, как мне однажды показалось, мышеловками. Без очков-блюдечек и корзинки никто ее на улице не видел.
Весь подъезд с лесенками, мусоропроводом и ковриками у дверей она считала продолжением своей квартиры, ровно, как и скамейку возле подъезда и прилежащей к нему территорией.
С первой из всех обитателей подъезда нового жилья, я столкнулся именно с ней…
Я, опьяненный счастьем от приобретения маленькой, но своей квартирки в старом доме на четвертом этаже, вот уже второй час перетаскивал ленивой походкой свои немногочисленные пожитки из соседнего дома, в котором я снимал три года жилье у одного профессора на пенсии.
Должен признаться, что хоть профессор и пережил в детстве блокаду Ленинграда, сочувствия от него к людям, его окружающим я не замечал. С меня за квартиру он брал безумную плату, увеличивая ее каждые полгода, что и послужило основной причиной приобретения собственного жилья. Кроме этого, за то, что у меня не было местной прописки и разрешения на работу, так как переехал в новый филиал Компании, я каждый месяц дополнительно платил ему дань в форме необходимых ему дорогостоящих лекарственных средств.
Приходил он ко мне, когда хотел, преимущественно, когда я начинал засыпать, забывая заботы пережитого дня. Первоначально, для повода «прийти», он, прихватив стул без спинки, приносил его, с заверениями, что он мне необходим, так как кроме пары диванов без ножек, стола и семи таких же стульев в комнате, ничего не было. Жил он в соседнем доме, через дорогу. Забрать у меня, срочно понадобившийся ему стул, также считалось веским поводом для ночного визита. Таких приносов-выносов стульев в первый месяц было не меньше пяти, убедившись, что я не возражаю против его прихода по вескому поводу, он опустил формальности и вламывался в мою жизнь уже бесцеремонно. Типа: шел мимо, дай думаю, зайду.
Здоровался он всегда одинаково:
– Ну-у, как дела?
Первоначально сделанный мной вывод, что профессор приходит ко мне из-за удовольствия, которое он находит в беседе со мной, я откинул после первой же недели, когда понял, что он поедает все мои припасы и выпивает весь алкоголь. Вскоре он стал мне давать советы, что продукты мне необходимо покупать, с учетом его вставных зубов. Разнообразие вин его устраивало.
Свой очередной 72 День Рождения, он решил справить у меня, так как его гражданская жена, которую мы с соседями так никогда и не увидели, уехала в турне по Европе с соборными песнопениями, а я, как примерный квартиросъемщик, – заслужил этой чести. Заказав мне свои любимые блюда, он со своей стороны принес вскрытую, заплесневелую нарезку салями и набор шоколадных конфет с коньяком, в коробке с надписью: «Сделано в СССР».
В конце третьего года моего проживания на съемной квартире профессора, его визиты прекратились. Я, очень обрадовался, так как на работе, мы не могли найти несколько миллионов упаковок товара, по причине сбоя самопальной программы и к тому же начались приятные хлопоты с покупкой квартиры.
Врач, профессор, вернулся из больницы через три месяца после тяжелейшей аритмии, на фоне хронического алкогольного опьянения.
Его визиты ко мне возобновились, правда выпивать он стал чуть меньше. Последний визит, с возлиянием, он совершил ко мне в ночь 31 декабря 2009 года. За полчаса до наступления Нового Года, две бутылки шампанского были выпиты и он, потащил меня на улицу за продолжением.
– Как встретишь Новый Год, так его и проведешь!
Сказал он, выпивая купленное мной шампанское и подразумевая свое купание в нем весь год, за мой счет.
Я для себя решил, что провести наступивший Новый Год, согласно его пророчеству, собираюсь вне его квартиры, о чем и сообщил ему, сразу после получения ключей от собственного жилья.
Простив ему залог за стулья без спинок, которые я мог повредить во время своего проживания и на который я бы мог еще целый месяц снимать жилье, я, перед его носом и открытым от удивления ртом, медленно и заботливо упаковывал свои пожитки и не спеша переносил их в свою квартиру в соседнем доме…
Вновь он смог сдать квартиру в наем только через полгода, когда вышел из больницы и еле-еле нашел постояльцев, в лице семи гастарбайтеров, которые согласились выплачивать половину от той суммы, которую платил я. Окончательно поправившись, он продал квартиру, после неоднократных жалоб соседей на постоянные запахи от костра, распространявшиеся из нее…
Перетащив очередной пакет с любимыми носками, я ложился на голый пол своей квартиры и наслаждался собственностью, мечтая, как я размещу в ней мебель, какого цвета будут стены и шторы…
В квартиру позвонили…
Звонок я решил поменять сегодня же, из-за убийственного трезвона, но, так как на пропитание первые семь месяцев уходило все, что мне еще давали коллеги взаймы и нужны были элементарные удобства и уют, смена дверного звонка состоялась только через три года.
Наверное, пришли к прежним хозяевам, подумал я. Подойдя к двери, посмотрел в глазок и никого не увидел. Быстро открыл дверь, в надежде застать убегающего шутника над счастливым законным владельцем квартиры.
Макушка ее парика находилась ниже обзора глазка. Приятная, аккуратненькая пожилая дама, маленькая, как девочка, но со сморщенным лицом, в причудливых нарядах, смотрела на меня снизу-вверх через большие линзы очков.
Она попросила меня помочь поднять телевизор в ее квартиру на девятый этаж с первого. Я готов был помочь всем в подъезде поднять их телевизоры, от переполнявшего меня счастья собственника недвижимости…
Спустившись за ней на первый этаж, я увидел, около лифта, развалившийся на части телевизор и услышал от маленькой пожилой женщины, впервые в своей жизни, рычание и мат на наречии «гоблинов».
Убежав за очередным пакетом носков, я с опаской возвращался в свой подъезд, боясь встретить демона – барабульку.
Познакомившись с соседями, я был подробно проинструктирован о предосторожностях, при столкновениях с особой, выдававшей себя за «божьего одуванчика».
Перенос разваливающегося на руках телевизора и другой бытовой техники с помойки, был одним из многочисленных способов подшутить, а если удастся, то и заработать, этой «любимой», всем домом, а особенно подъездом матерью всех «гоблинов».