И тут стрельба по нему прекратилась, но от этого не стало тише. Как раз наоборот: канонада со всех видов оружия разразилась с новой силой, из зарослей послышались истошные крики и громкий треск ломаемых ветвей, а всю округу огласил такой страшный рев, что на время заставил умолкнуть даже вечно горлопанящих в болоте лягушек. Вскоре вагон ощутимо шевельнулся, слегка сдвинутый в сторону громадной силищи зверем, завибрировал всем корпусом, словно в агонии, заходил ходуном, сбрасывая на землю, как песчинки, успевших вскочить на него людей. Раздался удар, тяжелый короб со скрежетом и грохотом двинулся по ржавому, поросшему бурьяном железнодорожному полотну, всей массой ухнулся в так же лежащий неподалеку на боку локомотив, после чего замер. Совсем близкий чудовищный рев, от которого у Везунчика заложило уши, заставил сталкера почувствовать себя пылинкой среди окончательно сгрудившихся на одной стороне вагона ящиков с оборудованием.
Вытирая рукавом кровь из-под носа, Страж пересилил себя, приподнялся и на четвереньках, аккуратно перебираясь через торчащие обломки и механизмы, пополз к дверному проему, откуда, слегка высунув наружу голову, остолбенело принялся наблюдать за происходящим вокруг.
Потревоженная громкими звуками стрельбы, из Чащобы вывалилась громадная туша едва ли не самого страшного зверя-мутанта Пади. Везунчику раньше доводилось, хоть и издали, видеть рогачей, но даже он был поражен величиной данного экземпляра. Этот уж точно достигал размеров слона, если не сказать больше. Бывшая некогда обычным бурым медведем гора аномального мяса, мистически увеличившаяся в размерах, увенчанная роговыми наростами со всех сторон и поблескивающая в солнечном свете вкраплениями язвенных пятен, больше всего напоминала сейчас о виденных когда-то давно фильмах ужасов. С легкостью подтянув к себе одним из когтей, схожих формой с бивнями мамонта, ржавый остов легкового автомобиля, чудище выбралось на середину бывшего шоссе и принялось шарить внутри салона, смачно загребая и отправляя в широченную пасть куски плоти еще живого, вопящего и извивающегося от боли и ужаса человека.
Оставшиеся в живых «бетовцы» вместе с проводниками-дикарями бросились врассыпную как тараканы, которых застал свет на кухонном столе, но стоило рогачу снова оглушительно рявкнуть, как бегущие тут же падали наземь, закрывая руками уши и корчась от головной боли. После этого зверь бросался на очередную жертву и с упоением рвал ее на части. И так повторялось раз за разом, пока от вражеского отряда не осталось никого, кто был бы способен двигаться на своих двоих. И с каждым разом чудовищный мутант отдалялся от затаившегося Стража все больше, вселяя надежду на благополучный исход произошедшей схватки. «Вот и скажи теперь, что везение определяется каким-то пределом…» – пришла в голову шальная мысль.
Кошмарная звериная расправа над бывшими вояками и Псами продолжалась всего лишь десяток минут. Насытившись до отвала, монстр вернулся к просеке, потрещал какое-то время ломаемыми ветками и кустами, а после окончательно скрылся в глубине Чащобы. Только через полчаса, приглушаемый густыми зарослями, послышался уже далекий, как паровозный гудок, победный рев спасшего Стража зверя. Но Везунчик, приводящий себя в порядок, не скоро решился покинуть спасительный вагон. Времени не хватает никогда, но часто спешащий без оглядки может для себя остановить его навечно…
* * *
Осмелившись, наконец, выбраться наружу, но с опасением на скорое появление в месте кровавого пиршества других представителей звериного племени, сталкер короткими перебежками бросился обследовать останки врагов. Мало ли, дорога предстояла неблизкая, а в ней любая мелочь может оказаться нужной как никогда.
Найденные предметы и оружие чаще огорчали своим состоянием. Оно и не удивительно, стоило только вспомнить, как невиданный зверь с легкостью двигал примерно шестидесятитонный вагон… Бывший некогда грозным оружием ПКМ вообще едва ли не оказался завязан в тугой узел, а его короб для патронов напоминал больше сплющенную баночку из-под гуталина, какими в свое время девчонки играли в «классики» на асфальте. Но кое-что нужное, включая лекарственные препараты, копающийся в человеческих останках Везунчик все же, морщась от отвращения, нашел. Удалось даже отыскать пару ставших редкостью артефактов, которые в дальнейшем можно было использовать.
И тут из ближайших к просеке кустов послышался стон. Не ожидающий найти кого-нибудь живым Страж вздрогнул, сделал пару осторожных шагов и присмотрелся. Среди забрызганных кровью веток и травы, обмотанный собственным кишечником, вывалившимся из распоротого живота, сверкая торчащими костями и лохмотьями плоти из оставшихся от рук обрубков, единственным глазом на распухшем и перекошенном до неузнаваемости лице на сталкера с мольбой взирал бывший командир преследователей.
Везунчик подошел ближе и присел рядом с ним на корточки.
– Хо-олодно-о… – протянул лежащий через силу, неприятно скрипя сломанными челюстями.
– Ты ж Мороз, а ему, как правило, холодно не бывает, – отшутился Страж, понимая, что мгновения жизни вояки сочтены.
– Добе-ей… Будь чело-овеко-ом…
– Добью, не волнуйся. Я ж не зверь какой, все понимаю. Только ответь на вопрос. Зачем вам нужно «Счастье»?
– А-а… его всегда-а не хвата-ало в жизни…
– Нет, ты не понял. Зачем вам секреты проекта «Счастье»?
– Отк-куда зна-аешь?..
– Я, паря, много знаю. У меня работа такая. А вот если бы не подобные вам, этой работы у нас было бы гораздо меньше.
– К-кто это вы-ы?..
– Стражи Армады, слыхал о таких?
Оставшийся в сохранности глаз расширился от изумления, перекошенный рот наполнился пузырящейся кровавой пеной.
– Во-от оно что-о… Не вра-али, вида-ать…
– В каждой шутке есть доля, а чего, ты уж сам решай. Не будь ты при смерти, я бы и рассказывать об этом не стал. Так что, ответишь на мой вопрос?
– Д-да-а… Нам сверху приказа-али…
– Кто?!
– Н-не зн-наю… Но т-точно не наши…
– То есть, как не ваши? – Везунчик опешил. – В каком смысле?
– В-всевластны…
– Что, что?! – опять решил уточнить сталкер, думая, что Мороз имеет в виду большую власть над группировкой «Бета», но лежащий вдруг задергался в предсмертной агонии, выгнулся дугой, скрежеща осколками лицевых костей и зубов, мелко затрясся, после чего резко обмяк, откинув голову вбок, и больше не шевелился. Лишь одинокий глаз так и остался в выпученном состоянии.
Страж осторожно провел ладонью по окровавленной маске застывшего лица, попытался закрыть разорванным веком тухнущий взгляд мертвеца, но, видя, что ничего не выходит, просто накинул ему на голову кусок камуфлированной ткани, оставшийся от носимой до этого разгрузки. Вздохнув, медленно поднялся на ноги, поводил из стороны в сторону затекшими плечами, покрутил головой и выдохнул:
– Что ж, спи спокойно, боец. Пусть земля не будет тебе «стеклотоками»…
Из-под поднятого для шага ботинка блеснуло серебром. Везунчик, нагнувшись, разглядел многофункциональный перочинный ножик, напичканный большим количеством всевозможных лезвий. Подняв побрякушку с земли, внимательно осмотрел ее оформление. На роговой отделке ручки, при определенном наклоне к свету, обрамленные витиеватыми узорами, оказались выгравированы две столь же витиеватые буквы «В».