– Я знаю семьсот способов стереть начисто твою невральную сеть. – В голосе паяца послышались зловещие нотки.
– Но я останусь жить в коллективной памяти Тотальности – чем-то вроде ваших несчастных фетчей.
– Не имею ничего общего с этими калеками.
– Фист, успокойся, – посоветовал Джек и добавил, обращаясь к бипеду: – Вы сможете встать?
Тот кивнул.
Джек помог ему подняться. Бипед зашатался, распрямляя ногу, но сохранил равновесие и устоял.
– Так уже лучше.
– Можете идти? – спросил Джек.
– Кажется, да. – Бипед шагнул раз, другой.
– Тогда давайте я провожу вас домой.
«Джек, это противоречит всем моим программам», – проворчал Фист, когда хозяин и опирающийся на него бипед вышли из переулка.
Бипед тоже остановился в Ране. Он пояснил, что там меньше помех для его работы. Джек на пару с ним доковылял до отеля. Там бипед настоял на том, чтобы купить Джеку выпивку. Тот отказался от виски, но согласился на кофе. Убогий бар был пуст. Из старых динамиков хрипела музыка. Все – унылая жестяная пародия на себя, голый остов, которому сеть добавляет плоть и кровь.
– Прошу прощения, я хотел бы кое-что уточнить, – начал бипед, когда они уселись за стол. – Я считал, что у вас все подключены к сети. Но эти дети…
Он говорил лучше прежнего. Системы авторемонта активно принялись за дело. Пончо окутывало тело, но голова оставалась непокрытой и неярко светилась в сумраке. Так могла бы выглядеть чужая далекая луна, освещенная умирающей звездой. Наногель, из которого состояло тело бипеда, был полупрозрачным. Сквозь лицо можно было рассмотреть бар, чуть размытый, искаженный, словно видимый сквозь сильно поцарапанный объектив.
– Понятия не имею, что с ними, – пожал плечами Джек. – Я не был на Станции семь лет. В мое время дети никогда не выходили из сети.
Он надорвал пакетик с сахаром, высыпал его содержимое в кофе, размешал медленно и размеренно белый порошок в бурой жиже. Кружка приятно грела руки. Джек сделал глоток, позволил теплу растечься во рту, по горлу, наслаждаясь чувством настоящей, грубой и едкой реальности. Но когда ты не в сети, кофе почти безвкусен.
«Крепкий кофе в поздний час спать тебе и мне не даст», – пропел Фист.
Джек заглушил его.
– Наверное, вы и сами не в сети? – осведомился бипед.
Форстер не ответил.
– О, простите за бестактность…
Повисла неловкая пауза.
– Спасибо за то, что помогли мне. Не каждый бы на вашем месте поступил так, – нарушил тишину бипед.
Джек пожал плечами.
– А могу я задать еще один неделикатный вопрос? – осведомился бипед.
– Почему бы и нет?
– Вы ведь кукловод? Надеюсь, вас не оскорбляет это прозвище?
– Да, кукловод.
– Вас почти не осталось.
– Остался я один. И два паяца: Фист и мистер Стабс.
– Мистер Стабс? У него нет партнера-человека?
– У него он был. Дэвид Тиамат. Но вы же знаете, что с ним произошло.
На мгновение повисла тишина – бипед заглядывал в архивы.
– Я прошу прощения, – произнес он наконец. – Мы всегда предпочитали выводить из строя корабли, а не убивать их экипаж. Мы полагали, что экипаж быстро спасут.
Но к Дэвиду Тиамату не успели вовремя. Его корабль дрейфовал слишком долго. Не в силах вынести одиночество, Дэвид вручил себя мистеру Стабсу и упокоился с миром, когда паяц завладел его разумом и телом. Его история стала любимой легендой паяцев, вселяющей надежду на счастливый конец их истории.
– Что ж, вы хотели как лучше, – сказал Джек. – Вам не следует винить себя за нерадивость Пантеона.
– Боги несправедливы к вам. Вам же осталось совсем немного до того, как…
Бипед поерзал, потупился. Должно быть, так он хотел показать смущение и неловкость.
– Через три месяца истекает моя лицензия на мистера Фиста, – пояснил Джек. – После чего паяц завладеет моим телом – как мистер Стабс телом Тиамата.
Фист хихикнул.
– А вы не можете пересмотреть условия?
– Гляньте еще раз в свои архивы. – Джек грустно улыбнулся. – Системы удаления паяцев имела только последняя мастерская по их обслуживанию. Она была на орбитальной марсианской станции. Там содержались все паяцы, вынутые из своих хозяев, и все системы, извлекавшие и поддерживавшие их. В конце войны станция превратилась в облако пара. А с ней и вся нужная техника, и все программы. Никто больше не сможет вынуть Фиста из меня и уж тем более не построит новую мастерскую для этого.
– Но почему нельзя сохранить текущее состояние дел?
– Я не владею Фистом. У меня всего лишь семилетняя лицензия на него. Если я в конце лицензионного срока не возвращаю паяца в принадлежащую Королевству мастерскую по уходу за паяцами, включаются штрафные санкции. Компания, выпускавшая паяцев, либо ее правопреемники вправе изъять мою собственность для возмещения стоимости Фиста. Он весьма сложное и совершенное устройство и стоит дорого. Я же всего лишь бездомный безбожный предатель и стою мало. – Джек ухмыльнулся. – А это значит, компания получит единственную мою собственность: тело и разум. Но от компании не осталось ничего, кроме Фиста. Так что он целиком и полностью завладеет мной. Как только его системы, ответственные за корпоративную принадлежность, проанализируют ситуацию, они прикажут вступить во владение моим разумом и телом.
– Фист может их остановить?
– Нет. Это не под силу и самому Королевству. Все произойдет автоматически. Изменить тут нельзя ничего.
Форстер помолчал немного, затем добавил, не в силах сдержать обиду и злость:
– Да и не то чтобы Фист хотел остановить их.
– Мне так жаль, – посочувствовал бипед. – И от компании на самом деле не осталось совсем ничего другого?
– Ходили слухи, что выжили шесть эмбрионов-паяцев, еще не внедренных ни в кого. Но где они, никто не знает. Да и систем нет, которые могли бы поддерживать их жизнь. Так что Фисту некуда податься, кроме как вот сюда. – Джек постучал пальцем по лбу.
Паяц тут же явился перед собеседниками:
– Эй, мякиш, хозяин теперь мой!
– Я уже сказал тебе, чтобы ты не употреблял это слово.
– Да пошел ты!
Форстер размахнулся, чтобы отвесить оплеуху наглецу, но тот отреагировал мгновенно, исчезнув.
– Прошу прощения, иногда он отбивается от рук.
«Эй, Джеки-малыш, погоди, я тебе отобьюсь от рук!» – прозвучало в голове.
– Да, тяжелое у вас время.
– Нелегкое, – согласился Джек.