– Фист? – окликнул Джек.
Но паяц уже исчез.
– Когда-нибудь вы мне скажете «спасибо» за сегодняшнее, – заметил бог Джеку.
– Ты не дождешься от меня слов благодарности.
– Может, и не скажешь, – печально улыбнулся Сумрак. – Прощай, мой мальчик!
И он исчез. Виртуальный воздух с шумом хлынул на место, занимаемое виртуальным телом.
Снова появился Фист.
– И как? – осведомился Джек.
– Не забывай: это из-за тебя нас чуть не замели! – огрызнулся паяц.
– Он был прав?
– Да, была парочка открытых портов. Но никто бы не заметил их! Да и я на следующей проверке обязательно сам нашел бы эти порты.
– Фист, мать твою! Ты говорил, мы стопроцентно защищены.
– Да все у нас в полном порядке, – отмахнулся паяц. – Твой затраханный бог – сущий параноик.
– Фист, полная проверка файрвола и общей безопасности! Немедленно! А пока делаешь, полностью выведи нас из сети.
– Джек, ну что за дерьмо? – заныл паяц. – Почему ты не можешь просто поверить мне?
– Рисковать нельзя! Никто не должен узнать, что ты не в клетке. И я не хочу, чтобы Сумрак – или кто-нибудь еще – следил за нами.
Фист изрыгнул поток ругательств и пропал. Джек вздохнул. Прошлое было намного проще настоящего. Может, сейчас мама уже уснула, а отец еще не спит, озадаченный и удивленный. Интересно, сказала ли она ему, чье присутствие ощутила? А может, она объяснила себе произошедшее просто программным сбоем, какие случаются с засыпающими фетчами? Форстер посмотрел еще раз на Док. Без сети перед глазами остались только здания и пустынные улицы, тянущиеся вдаль, карабкающиеся вверх и теряющиеся в рассветном сиянии. Жизнь снова скрыла лицо и спряталась.
– Я забыл, насколько эффективна клетка, – заметил Ифор. – Вы не оставляете абсолютно никаких следов в сети. Если бы я не видел вас своими глазами прямо перед собой, то не поверил бы в то, что вы рядом.
Они сидели в задней комнате кафе на рынке Лабокра. Снаружи суетились тысячи покупателей, охотящихся за скидками. Но толика денег, врученная хозяину кафе, обеспечила уединение. Хозяин ворчал насчет «мякишей» до тех пор, пока Ифор не сказал, сколько именно он заплатит за возможность поговорить в безопасности.
– Никто не хочет принимать кредиты Внуба, – объяснил Джек. – А мы не можем выйти из Дока. Это досадно.
– Могу представить. Ваше общество…
– Это больше не мое общество.
– Хорошо, здешнее общество. Оно целиком зависит от сети. Вас, по сути, искалечили, лишив возможности погружаться в нее.
– Я думал, что возвращаюсь домой, – сказал Джек. – Но оказалось, что бо́льшая часть моего дома – в сети.
– Но даже и без нее вам запрещен доступ на бо́льшую часть Станции: Дом, Бородавка…
– Я редко бывал в Бородавке. Но мне бы очень хотелось вернуться в Дом – прогуляться еще раз в его садах, заглянуть в торговые центры.
– В эти кучи дерьма, – пробормотал Фист.
– Повидаться со старыми друзьями?
– Никто сейчас не захочет поддерживать со мной отношения.
– А как насчет родителей?
– Я виделся с отцом, – ответил Джек и надолго замолчал. – Нам нечего было сказать друг другу.
– Мать?
– Она мертва. Я не встретился с ней.
– Мне очень жаль. Примите мои соболезнования. Мы ощущаем родство с вашими несчастными угнетенными фетчами. Они так близки к нам, к чистому свободному разуму. Те, кого считают родными и близкими ваших фетчей, обращаются с ними отвратительно, ущемляя их почти во всем.
– Люди не хотят отпускать прошлое, – объяснил Джек, думая о Гарри и Андреа, об отце, не пожелавшем возвращать матери ее возраст. – Только немногие отваживаются на это.
– Люди боятся перемен, – заметил Ифор. – Новые правила и ограничения, неизвестность – это сродни смерти. Кстати, наше время общения ограниченно, так что давайте перейдем к обсуждению нашего предложения. Вы желаете его принять?
– Для меня было бы честью послужить Тотальности.
– Признаться, я удивлен. Раньше, помнится, вы были полны решимости сохранить независимость.
«Блефуй получше, – посоветовал Фист. – Мякиш попал в точку».
Джек взял чашку. Горячо, жжет пальцы. Он осторожно подул на испускающую пар жидкость, родив вереницу крошечных волн, и отхлебнул. Кофе обжег язык.
– Ифор, по-настоящему независимых нет. Определенные связи существуют всегда – есть те, кому мы обязаны, и те, кто обязан нам.
– Это вы о Корасон?
– Вы знаете об этом?
– Нас опечалила ее смерть. Лейтенант помогала нам в работе здесь. Корасон была по-настоящему гибкой и восприимчивой к новому.
– И очень умной. Жалко.
– Мы выразили наши соболезнования ее семье и Заре. – Ифор выдержал паузу и добавил: – Заря сочла возможным проинформировать нас о том, что вам были даны некоторые, скажем так, привилегии.
Он особо выделил последнее слово. Снова повисла тишина. В комнате за дверью насвистывал хозяин кафе. Звякали ложки и вилки, которые он мыл. Снаружи пророкотало скверно отлаженное авто.
– Хорошо, – заключил Джек и приказал: – Фист, явись!
Тот встал посреди стола. Идеальный джентльмен при белом галстуке, монокле и цилиндре.
– Я тут принарядился для второго свидания. Как изволите поживать?
Он протянул крохотную руку. Ифор протянул свою и сделал вид, что пожимает.
– Файрвол – ваша работа? – спросил бипед.
– Да. Надо же делать вид, что клетка работает.
– Весьма впечатляющее достижение. Что же, поговорим открыто. Вы хотите принять наше предложение о сотрудничестве и воспользоваться дипломатической неприкосновенностью для того, чтобы преследовать убийц Корасон?
«Ну, прямо рубит правду-матку!» – охнул паяц.
– Именно так, – подтвердил Джек. – Простите, что скрыл это.
– Скрывать – прискорбная человеческая привычка. Быть может, вы хотели бы сообщить нам что-либо еще?
«Джек, держи ухо востро, не спеши выкладывать козыри!» – предупредил Фист.
– Вот уже семь лет как минимум Пантеон помогает Ауд Ямате и покрывает ее. Она убила Корасон и, возможно, Гарри Девлина с женой, Андреа Хью, а также Бьерна Пендервилля. Фетчи всех сопричастных делу либо испорчены, либо посажены в клетку. Я слишком приблизился к раскрытию Яматы и ее покровителя, и потому меня услали воевать. А они по-прежнему активны, опасны и хотят заполучить Фиста. Непонятно, что они сделают с ним. Я не могу отдать им его. Хочу выяснить, кто стоит за Яматой, доказать вину и ее, и стоящего за ней бога.