– Ой, Коленька, – во весь голос зарыдала старушка. – Что ж делается то… что ж делается… в родном подъезде унижают меня старую, погибшим сыном попрекают… не уберегла, мол, я сыночка своего любимого. Был бы здесь сейчас мой Алексеюшка, то разве ж дал бы мамку в обиду? Ох, сердце мое бедное…
Твою мать! Начался цирк!
– Это кто ж так говорит? – уже гневно пробасил Николай. Судя по звуку, вышел на площадку.
– Да сосед мой наркоман! – тут же зачастила бабка. – Ростислав! Господи, имя-то какое хорошее, доброе, исконно русское… и такому паскуднику дали! Вышел из квартиры весь бледный, синевой налитый, я и сунулась, дура, спросить, может, помочь чем надо, может заболел соседушка… а он мне в ответ такое… такое сказал… Наркоман! Тюрьма по нему плачет! Николай, ты не суйся к нему, родненький, наркоманы, сам знаешь, какие бывают. Ткнет ножом в спину… я вот сейчас участкового вызову, пусть он разбирается! Уж мой-то сын не таким был! Правильно по жизни шел! К старшим уважение имел…
Ну бабка!
Шипя сквозь зубы матерные ругательства, я вывалился на улицу и, содрогаясь в нервной дрожи, направился к мусорному контейнеру. Вот так и становятся бытовыми убийцами. А соседка, похоже, с приветом…
Не дойдя до мусорного контейнера несколько шагов, метнул мешок и, что неудивительно, не попал. Руки слушались плохо, в пальцах и локтях так и вовсе будто муравьи поселились. Зато ноги и все, что выше, пришли в относительную норму. В подъезд заходить категорически не хотелось, и, отойдя чуть дальше от помойки, я принялся усердно приседать, благо одет был, можно сказать, по-спортивному. Приседал до тех пор, пока ожившие мышцы не загудели той приятной болью, не имеющей ничего общего с болью от бездействия. Краем уха прислушивался к происходящему за подъездной дверью. Старческий голосок не утихал, даже становился все громче, порой переходя на ультразвуковой уровень. Все понятно. Варвара Павловна занимает огневые позиции и поднимает в себе уровень боевой агрессии, готовясь встретить меня во всеоружии. Накачивается старая усиливающими мораль бафами, возможно, подбирает убойную экипировку типа «швабра грязная, класс эпический». Заметила бабка, что я не гулять собрался, а по хозяйственной надобности отлучился, вот и не уходит в свою квартиру. Ждет подлая… а ведь и правда может верного спутника-фамильяра вызвать, класса «участковый задолбавшийся». А ведь пару лет назад была нормальной бабкой, мирной и приветливой. Даже пирожками с повидлом меня угощала как-то… возраст, что ли, людей так меняет?
Додумать эту мысль я не успел. Как раз перешел к энергичным сгибаниям корпуса и глубокому дыханию, когда со стороны дороги, что шла перед домом и разделяла элитные новостройки от хрущобок этаким показным барьером, послышался рев мощного мотора, резкий визг тормозов и тут же раздался грохот сминающегося металла и звон бьющегося стекла. Над вечерней улицей повис несмолкаемый гудок автомобильного сигнала, нарушая покой нашего спального района.
– М-мать! – выдохнул я, инстинктивно отпрыгивая назад и плюхаясь на задницу. Авария!
Очнувшись, вздел себя на ноги и поспешил к месту происшествия, скрытому от меня зелеными насаждениями.
Надо же… кто-то умудрился «поцеловаться» на нашей прямой как стрела улице. Лишь бы мертвых не было. Про вызов «скорой» можно было не беспокоиться – в окружающих дорогу многоэтажках засветились темные до этого окна, мелькали приникшие к стеклу силуэты людей. Сейчас не только «скорую», но еще и ментов вызовут. Накаркала Варвара Павловна! Может, она ведьма самая настоящая? Надо бы спросить, где спрятаны части легендарного доспеха, вдруг знает…
Мое беспокойство за тупых водителей резко сменилось на глухое чувство тревоги и настороженности, когда вновь послышался рев затихшего было мотора и скрежет раздираемого металла. Сквозь зеленые ветви тускло мелькнули красные огни, когда отъехавшая назад машина резко затормозила. По очертаниям похоже на джип. И тут же водитель вновь ударил по газам, посылая мощную тачку вперед. И опять скрежет металла и звон рассыпающегося стекла. Протяжный автомобильный сигнал оборвался. Какого хрена он делает?!
– Эй! – заорал я, ошарашенно застыв на месте. – Бухой, что ли?! Че творишь?!
Похоже и правда бухой. Или обдолбанный. Пытается скрыться с места ДТП и не соображает, что таранит машину повторно, навешивая на себя уже не вождение в пьяном виде, а покушение на убийство.
А в той машине тишина, никакого движения. Что делать?!
Рухнув на колени, я пошарил в пыли в поисках камня, но наткнулся только на изогнутый кусок деревяшки. Легкий, почти невесомый. Этим пьяного не отвлечешь и стекло ему не расхерачить. Обычный, криво загнувшийся сучок, в сгущающихся сумерках похожий на… ох ты…
Ухватив деревяшку обеими руками, я вывалился на дорогу, благоразумно оставаясь сбоку от черной громадной машины, уже вновь отъезжающей назад. Наставив сучок на виднеющийся в темном салоне силуэт водителя, я истошно заорал всякую ахинею:
– Стоять, сука страшная! Стреляю без предупреждения! Старший сержант Пронин! Выйти из салона, руки за голову, коленями в землю, глазами мне в ботинки! Бы-ы-ыстро! Пристрелю!
Ответ последовал незамедлительно. Взревев движком, джип сдал чуть назад, круто развернулся и стремительно рванул прочь. Да так, что только покрышки заскрипели. Проводив взглядом убегающего правонарушителя, я зло крикнул ему вслед:
– Сука!!!
Точно – бухой.
Отбросив деревяшку, я кинулся к накренившейся на бок машине, чья левая сторона бампера превратилась в искореженный кусок металла. Серебристая иномарка представительного вида. Машинально потянул ноздрями воздух. Сильный запах бензина. Но мотор заглушен, фары не горят. И вокруг никого! Ни единой души! Никто не хочет вмешиваться, мать их…
Сунувшись к водительской дверце, сразу понял, что открыть ее можно будет только с помощью ножниц по металлу и то не сразу. Стекло было опущено или выбито – это уж я не рассмотрел, сразу обратив внимание на водителя. Здоровенный детина в некогда белой рубашке, окровавленная голова бессильно свисает на грудь.
– Мужик! Ты как? Живой?! – сморозил я очередную глупость, наклоняясь к лицу водителя. А как рассмотрел, то дернулся так, что ударился затылком о крышу машины. Гоша! За рулем иномарки сидел Гоша! Судя по вздувающимся кровавым пузырям у ноздрей – дышит. Для гарантии я прикоснулся к шее, но ничего не почувствовал, только пальцы испачкал в крови.
– Гоша!
Черт… и что теперь делать? Вроде как пострадавших нельзя трогать с места. А если тачка загорится?
В полном смятении я выпрямился и ладонями растер лицо. Крутнулся на месте и в никуда бешено заорал:
– Суки! Чего попрятались?! «Скорую» вызывайте и ментов!
– Рос… – хриплое бормотание донеслось из машины, и я вновь прильнул к окну.
– Гош, живой, а? Где болит? Только не шевелись, Гош! Не надо! Тебя зажало! Сиди так и жди «скорую»! Понял? Вы это… в аварию попали. А тот чувак на джипе уже свалил, сука…