Амана срезала одну розу и окунула ее в живую воду. В этот момент дверь открылась и на пороге появилась Гресса, ее дочь.

Корзина для ягод была пуста, а на лице читалась тревога.

– Что-то случилось? – спросила Амана.

– Пойдем, я нашла что-то странное!

Они вышли из дома и углубились в светлый молодой лес.

Отошли довольно далеко от дома, прежде чем Амана заметила, что все еще держит в руках розу с капельками воды на лепестках, но назад решила не возвращаться.

Остановившись посреди небольшой поляны с высокой сочной травой, Гресса присела и указала на ее стебли. В одном месте были они обожжены, будто кто-то пронес рядом с ними горящий факел. Амана не нашла в этом ничего странного, пока случайно не взглянула на розу. Несколько лепестков ее свернулись, почувствовав зло. Амана отошла от места с обожженной травой и лепестки снова распрямились.

– Это еще не все, – сказала Гресса.

Метрах в тридцати от поляны была сильно обожжена кора на стволе одного из деревьев. От этого ожога уже начала расползаться по дереву черная паутина гнили. Колдунья и ее дочь пошли дальше и нашли еще несколько таких ожогов, возле которых лепестки розы начинали сворачиваться, будто в страхе перед чем-то злым и неведомым.

– Что это может быть? – спросила Гресса.

– Следы черных сил.

– Но ведь Черный Повелитель повержен!..

– Он повержен, а сила притаилась, чтобы появиться вновь.

– И Повелитель может воскреснуть вновь?!

– Если уже не воскрес!

…Вскоре колдунья и ее дочь вышли из леса и оказались на берегу залива. Слева, ближе всего к ним был дом Арбахама, а прямо – его привязанные лодки. Амана уверенно направилась к ним, внимательно следя за розой. У самой воды лепестки потемнели.

На желтом прибрежном песке увидела Амана темное, почти коричневое пятно, а в центре его – превратившийся в несколько мутных капель стекла песок.

– Вы что-нибудь ищете? – услышали они вдруг за своей спиной голос и, вздрогнув от неожиданности, обернулись.

2. Прольется кровь

Возле них стоял Тхар, глаза его не выражали особоого интереса. Сердце Аманы почему-то учащенно забилось в груди, но она постаралась не выдать своего волнения.

– Мы ищем тебя, – сказала она, вглядываясь в лицо юноши, но не находя там ответа на свои вопросы. – Ты уже хорошо себя чувствуешь?

Тхар лишь кивнул в ответ головой.

– Возьми эту розу, – Амана протянула ему цветок, – поставь ее у себя в комнате, она оградит тебя от черных сил.

– Черных сил? – равнодушно переспросил Тхар, без интереса глядя на розу.

– Возьми ее.

Амана протянула ему цветок. Еле заметно, словно от сильного волнения, подрагивала ее рука.

Тхар взял в руку цветок, и Амана облегченно вздохнула: с лепестками розы ничего не произошло.

Попрощавшись, колдунья и ее дочь отправились домой.

– Ты ведь специально дала ему розу? – спросила Гресса. – Ты хотела его проверить?

– Да, роза бы завяла в руках у черного человека.

А на берегу залива, глядя им вслед и держа в руках розу, неподвижно стоял Тхар. Как только они скрылись из виду, опустил он глаза и посмотрел на цветок. Тут же потемнели его лепестки, зеленый стебель пожелтел и надломился, увядшая роза упала на песок и полностью почернела, не оставив и следа от былой красоты. Тхар смотрел на нее и улыбался краешком рта. В глазах его появился огонек, пока еще слабый, но разгорающийся с каждой минутой. Он наступил на увядшую розу и затоптал ее в песок.

…Тхар шел по прибрежному лесу, прислушиваясь к настороженному шепоту ветра в листве. Он шел и улыбался, но не человеческой, а странной и пугающей улыбкой. Иногда он дотрагивался до цветов, и она увядали от его прикосновения, листья сворачивались под его рукой, как от огня. Но он мог делать и так, чтобы ничего этого не происходило. Птицы замолкали при его приближении и поскорее улетали прочь. Тхар шел и наслаждался всем этим.

Он увидел гнездо, спрятанное под кустом, и наклонился над ним. Улыбнулся и пошел дальше, твердо зная, что из этих яиц никогда не появятся на свет птенцы.

Наконец, вышел он на песчаную косу, тянущуюся вдоль берега, прошел ее всю и остановился у самой кромки воды. Волны притихли и как-то со страхом стали накатываться на берег, боясь коснуться ног Тхара. Тот стоял, глядя вдаль, – туда, где небо сливалось с морем, – прислушиваясь к чему-то и будто стараясь услышать чей-то зов.

Однако вместо него услышал он шуршание шагов за спиной и обернулся. К нему шли трое и всех троих он прекрасно знал. На них были закатанные до колен штаны из грубого полотна и распахнутые рубахи, на поясе каждого висел короткий кинжал без ножен. Это были Нах и его друзья из соседнего поселка. Нах подошел к Тхару вплотную, он был выше и крупнее его и смотрел на него сверху вниз с написанным на лице превосходством.

– Ты снова здесь! – негромко сказал Нах в лицо Тхару. – Или ты забыл нашу последнюю встречу? Так я могу напомнить! Я не хочу, чтобы ты появлялся тут! Ты понял?

Тхар молчал, будто и не слышал вопроса, будто и не чувствовал угрозы в голосе говорившего.

– Ты что, оглох? Ты понял?

Лицо Наха скривилось, и он с силой толкнул Тхара от себя, отчего тот чуть не упал, с трудом удержавшись на ногах и ступив в воду.

– Я ведь могу прочистить тебе уши!

Нах ткнул его пальцем в грудь и грубым движением приподнял его голову, заглянув Тхару в глаза.

В тот же миг он, словно обжегшись, отдернул руку и отступил на шаг, с ужасом глядя на Тхара. Лицо того напряглось, верхняя губа подрагивала, а в расширенных глазах горел нечеловеческий огонь. Нах отступил еще, с подозрением и страхом глядя на Тхара.

– Что же ты отходишь? – спросил тот глухим утробным голосом, почти не шевеля губами. – Ты ведь хотел мне что-то сказать?

Так говори! Можешь даже прочистить мне уши, чтобы я мог лучше слышать, а я могу удлинить тебе язык, чтобы ты мог лучше говорить!

И чем дальше говорил Тхар, тем тише и зловещей становился его глухой голос. Он вышел из воды, и ноги его были сухи, ни одна капля не упала на песок с его штанов.

Нах и его друзья в страхе попятились назад, не понимая, что происходит.

– Обернитесь! – заставив их вздрогнуть, вскричал Тхар и, вскинув руку, указал на что-то за их спинами.

Те опасливо обернулись и замерли, парализованные ужасом.

Шагах в пяти от них стоял огромный почти совершенно черный волк с пылающими красными глазами и раскрытой пастью, где сверкали своей белизной большие острые клыки.

Волк глухо зарычал и прыгнул. Черная смертоносная тень налетела на парализованного Наха и повалила наземь. Острые клыки впились в его горло, оборвав полный ужаса и отчаянья крик.