Тхар повернул к нему свое спокойное лицо и сказал:
– Теперь я буду решать, что нам делать. Вернее, делать мне.
Торан открыл глаза, не понимая, пригрезилось ему это или нет. Вроде бы земля только что тряслась, но, открыв глаза, увидел он, что все в порядке.
В окно без стекол вливался ровный свет с потолка пещеры.
Гресса мирон спала рядом, только рука ее даже во сне лежала на кинжале.
Как только Торан освободил ее, они сразу же ринулись к выходу из тоннеля, по которому они попали сюда, но, как и ожидал Торан, тот был закрыт. Огромный круглый булыжник надежно закрывал его собой, а где находятся другие проходы ни Торан, ни Гресса знать не могли. Они вернулись в город, нашли заброшенный дом с выбитыми окнами и устроились в нем на ночь. В пещере по-прежнему было светло, хотя снаружи, наверное, солнце уже скатилось за море, уступив место луне.
Торан смотрел на зеленые заросли и думал над тем, что же им делать дальше. Они не могли скрываться в этом городе целую вечность, ведь рано или поздно их все-равно отыщут. Ему нужно самому нанести удар, добраться до Тхара…
Торан еще сам толком не понял, что происходит, а ладонь его уже легла на рукоять меча. Он пристально смотрел за окно и вскоре заметил, что стало заметно темнее. Значит и тут бывают ночи! Однако донесшиеся издалека женские крики и причитания не понравились ему. В городе снова началась суматоха и, чем темнее становилось в пещере, тем сильнее становилась и она. Торан разбудил ¦рессу.
– В чем дело? – удивленно спросила та.
– Темнеет.
– Ну и что? Как раз время ночи…
– Послушай, как вопят эти бледнокожие. Для них эта темнота явно что-то новое. И страшное, иначе бы они так не голосили.
Становилось все темнее, вскоре последний лучик света исчез за окном, и на город опустился кромешный мрак. Торан не видел не то что своего меча, не видел даже кончика своего носа. Он открывал и закрывал глаза, однако это ничего не меняло. Глаза сейчас были вообще бесполезны.
– У меня плохое предчувствие, – сказала Гресса, и Торан почувствовал, как дрожит ее тело.
И вдруг она вскрикнула, да так, будто увидела перед собой свою смерть. Торан вздрогнул от ее крика и вскочил на ноги.
– В чем дело? – спросил он охрипшим голосом, чувствуя, как вспотела его ладонь.
– Здесь кто-то есть! – ответила Гресса дрожащим голосом.
Теперь Торан сам чувствовал это.
Но в доме находился не человек. Страх, заставлявший дрожать каждую клеточку тела, пронизывал Торана насквозь, и он никак не мог его побороть. Нет, это был не человек, в этом Торан был уверен. Нервы его натянулись в звенящую струну, а темнота, вместе со скрывающимся в ней, играла на них свою адскую мелодию.
Гресса снова вскрикнула, и Торан резко развернулся, подняв меч, но объятья ужаса сковали его, как не сковала бы ни одна самая толстая цепь.
Он знал, где сидела девушка. А прямо над ней возвышался еще более черный, чем сам мрак, громадный силуэт. Желтые, с красными зрачками глаза пронзили Торана своим взглядом, впились в его душу раскаленным железом и сделали из него неподвижного пленника ужаса. Он скорее чувствовал, а не видел, как руки демона схватили Грессу, которая уже даже не вскрикнула, она будто и не дышала.
Ледяной холод пронзил Торана, когда могучие руки схватили его за плечи и оторвали от земли. Он понимал, что нужно сопротивляться, пусть это даже не поможет, но ужас сковал его по рукам и ногам.
Его вынесли из дома. Стало заметно светлее, потолок снова начал излучать пока еще слабый ровный свет, но Торан задрожал при мысли, что увидет в нем демона за своей спиной.
Возле дома, сложив на груди руки и насмешливо глядя на него, стоял Тхар. Позади, дрожа как лист на ветру, с широко открытыми от страха глазами, жался сгорбившийся и осунувшийся Шим.
– Ну что, Торан, у тебя в руках твой славный меч, а ты даже не вспомнил про него, – улыбнулся Тхар.
Огонек гнева вспыхнул в Торане, но тут же погас, когда он повернул голову направо.
Волосы зашевелились у него на голове, словно живые.
Демон был выше Торана на четыре головы, желтые глаза его горели даже на свету. Он был громадным, черным, как ночь, напоминавшим человеческий, силуэтом со сложенными за спиной крыльями и мощными когтистыми ступнями. В вытянутых руках держал он бесчувственное тело Грессы. Такой же демон, пришедший из Тьмы, держал над землей и Торана.
– Ты победил Черного Повелителя, – продолжал Тхар, – но ты не сможешь ничего сделать с его тенью. Тебя следовало бы немедленно уничтожить, но я успею это сделать. Я не боюсь оставлять тебя, ведь ты будешь в надежных руках. Демон Тьмы посторожит тебя, а второй вернется обратно в мир Тьмы, но сначала получит свою награду…
Торан видел, как Гресса открыла глаза. Посмотрела в его сторону и в ужасе закричала. Под желтыми глазами демона, державшего ее, открылась большая, горящая красным огнем пасть и стала медленно опускаться на голову девушки.
Торан взревел, как раненый тигр, и попытался вырваться из державших его рук, но лишь беспомощно дергался и бил ногами во что-то твердое позади себя. Тхар смеялся над ним. Голова Грессы уже наполовину скрылась в красной пылающей пасти.
Мышцы вздулись под кожей Торана могучими буграми, вены выступили на висках, кровь текла из прокушеной губы, но он никак не мог освободиться из железных объятий монстра.
– Торан… – крикнула Гресса и ее голова исчезла в пасти демона.
С его именем на устах она и умерла.
– Ты умрешь, поганый прислужник Тьмы! – не своим голосом вскричал Торан. – Один раз я это уже сделал, сделаю и второй!
Тхар лишь рассмеялся:
– Может я и умру когда-нибудь, но первым позволю это сделать тебе, однако сначала душа твоя и тело будут мучиться еще больше, чем ее, – и он указал на безвольно свисавшее из пасти демона тело Грессы.
Глаза демона вдруг закрылись, он крутанулся вокруг себя и растворился в слепящей огненной вспышке. На его месте остался лишь круг выжженой дотла травы и обезглавленное тело Грессы в дымящейся изодранной одежде.
Под толщей земли, в пещере, освещенной ровным лившимся с потолка светом, в городе, построенном давно исчезнувшей расой, в похожем на башню замке, в темнице с голыми каменными стенами, на которых блестели капли воды, лежал на полу человек. Была на нем лишь набедренная повязка, но, лежа на холодном полу, не чувствовал он ни холода, ни сырости. Уже сменилось несколько стражников, а он все лежал.
Наконец он пошевелился и сел. Увидев решетку с толстыми железными прутьями, перегораживающую выход, снова закрыл глаза. Так и сидел до тех пор, пока не услышал шаги в коридоре.
Пришедший стражник протолкнул между прутьями миску и, опасливо косясь куда-то в темноту коридора, торопливым шагом исчез из поля зрения Торана. Тот тяжело поднялся и, подойдя к решетке, осмотрелся. Направо уходила освещенная часть коридора, где и скрывался стражник, слева – царила темнота. Торан вглядывался в нее, пытаясь рассмотреть, чего же так боялся стражник.