Слизняк смотрит и видит, как грубое, морщинистое лицо Старины Бо расплывается в широкой лучезарной улыбке, – он еще никогда не видел, чтобы лицо старика так светилось.
– Да, черт возьми, еще как смогли!
И в этом ярком густом желтом свете нового утра Аляж открывает глаза и видит свой дом и свой народ; видит величавый заснеженный Триглав, громоздящийся за Страном; видит причал, заполненный чернокожими, и кучу прочего народа, с удовольствием уплетающего мулли с раками; видит Черную Жемчужину – как она выходит из воды, вся мокрая, лоснящаяся, черная и голая, как тюлень, с огромным раком в руках. Она идет прямо сквозь эту толпу, покуда не оказывается посреди нее, и каждый человек сверкает ярким светом, точно спица велосипедного колеса, там, где она останавливается под бурные рукоплескания всего люда; а рядом уже вовсю дымится и шипит знаменитый мангал Гарри, и в его пламени шкворчат, поджариваясь на гриле, пирожки с кенгурятиной – с одной стороны и чевапчичи [89] – с другой; людям, толпящимся вокруг, не терпится отведать и знаменитых пирожков Гарри с морским ушком, которые вот-вот дойдут на миртовых углях; и люди, толпящиеся вокруг, толкают друг дружку, смеются и болтают меж собой. Аляж видит их, видит он и его, Гарри, – видит, как тот, присев на корточки, достает свежевыпеченную буханку хлеба из саманной духовки под грилем, а за его спиной и вокруг, на причале Страна, он видит, как Нед Куэйд обнимает Элизу Куэйд с наполовину обглоданной барабанной палочкой в руке; видит Розу, видит Соню, видит человека, вылитого отца Гарри – его брата-близнеца Альберта, попыхивающего самокруткой и болтающего с Джорджем, Бэзилом и Боем Льюисами; видит Милтона – как он, сидя на земле, собирает мокриц и улиток, целует их, а потом бросает на сковородку, к вящему неудовольствию Гарри; видит Эйлин с Тронсом и Джорджа, уже порядком набравшегося, – видит, как он пыжится, силясь показать бородавку у себя на заднице своему двоюродному братцу Дэну Бивену; видит Вилли Хо и Регги Хо, заболтавшегося с тетушкой Элли; видит Рега с моржовыми усами в соусе, с бокалом пива в одной руке и крошкой Дейзи – в другой; он видит их всех – видит свой дом и свой народ.
И слышит, как рассыпается торф, и чувствует его резкий запах, и, наконец, узнает песню, и понимает…
Как сильно их любит!
И он видит Черную Жемчужину – как она прижимает что-то к груди. С одной руки у нее свисает пухленькая голень в желтой шерстяной пинетке, и эта желтая шерстяная пинетка болтается вверх и вниз, и он видит, как Черная Жемчужина баюкает на руках Джемму и как они воркуют и смеются. Черная Жемчужина берет ручонку Джеммы и указывает ею на него, и он слышит, как она рассказывает малютке, что орлан, которого она видит на высоком-превысоком мирте, хранит души ее предков.
Но прежде, чем Черная Жемчужина успевает договорить, он чувствует, как восходящий поток теплого воздуха подхватывает его тело, у него расправляются крылья, и оперение ощущает малейший изгиб воздушных струй, пока он, кружа, поднимается все выше, и кружение его становится все шире.