«Вот это речь, так речь, – порадовалась я за Андреевича, – не мальчика, но мужа!» Леньке-то откуда знать, чем можно, а чем нельзя удержать слабый пол? Ведь он в свои сорок пять не женат и живет как истинный еврейский сын со своей любимой мамочкой. В воздухе повисла тишина. Судя по всему, настал черед Фимы, который также должен был логически изложить свою позицию. «Сейчас он начнет меня уговаривать, – размышляла я. – Немножко покочевряжусь и с большим трудом соглашусь не разводиться с ним». Расстроенный Ефим собрался с духом, а я внимательно, затаив дыхание, прислушалась к его словам и… не поверила своим ушам.
– Я не возражаю, – спокойно произнес предатель, – если Ольга Рафаиловна настаивает, я согласен дать ей развод, – он посмотрел на меня и, горько усмехнувшись, закончил: – Действительно, не по мусульманским законам и обычаям живем! Подготовьте все необходимые документы, я подпишу, а дети мои без помощи, разумеется, не останутся! На этом разрешите откланяться. Извините, господа, но у меня еще масса дел. Гарри Иосифович, – обратился он напоследок к Гринбергу, – как всё будет готово, сразу же сообщите мне, пожалуйста. Всем хорошего дня, – бросил он нам свое пожелание и, накинув пальто, быстро вышел из кабинета.
– Ну ты и дура, Ольга! – вцепились в меня обе мои душевные половинки. – Играла, играла и доигралась?! Что теперь делать станешь? Похоже, поезд-то ушел, даже на подножку заскочить не успела! Эх ты… – разочарованно протянули они. – А мы-то думали, что ты умная!
– Сами хотели его расстрелять, а теперь воете! Да идите вы к черту! – я пребывала в нокауте. – Только вас еще здесь и не хватало!
Как же так, где я сделала ошибку? Почему он не стал бороться за меня, а просто взял и отказался? И что мне теперь делать? Я была настолько шокирована и убита поведением Фимы, что совсем не замечала, что происходит вокруг. Как в бреду слышала только обрывки фраз из беседы двух адвокатов:
– … да, конечно. Будет готово на неделе…
– …пришлите мне…
– …заскочу в суд…
– …передам на подпись…
Это они о нас, наверное, о нашем разводе. Боже… вынырнула я, наконец, из небытия и окунулась в действительность. Он согласен со мной развестись! Это конец!!! Я не помнила, как Леня надел на меня шубку, не помнила, как попрощалась и вышла в приемную, как в полной прострации прошла мимо остолбеневшей Розалии, которая едва успела поймать меня на выходе из здания.
– Ну что? Что? – трясла меня приятельница. – Всё плохо? Оля, да что с тобой? Отвечай же! – и она слегка ударила меня по щеке, чтобы привести в чувство.
– Он готов развестись и подпишет бумаги, – едва смогла произнести я, ничего больше не соображая.
– Ничего-ничего, подруга, держись! – успокаивала она меня, заботливо сажая в машину и доставая свою заветную фляжку с коньяком. – Хлебни-ка, легче станет.
Я не плакала. Сердце как будто окаменело.
Это был третий и самый сильный удар после его измены и рождения ребенка. С такими «успехами» я до старости вряд ли доживу – скончаюсь от инфаркта, не приведи Господь, конечно! Вот тогда поймет, сволочь, кого он потерял, только вернуть меня уже будет невозможно, как бы ни хотел… Стало безумно жаль себя. Я была уверена: он никогда не даст мне развода, а будет добиваться прощения, ведь и Розалии говорил о том же. Что же с ним случилось? Как же так просто сказал, что подпишет документы? В голове никак не укладывался такой финал наших отношений. Вот теперь, Оля, ты действительно осталась без мужа! В машине ехали молча. Розалия понимала мое состояние и старалась меня не тревожить. Неожиданно зазвонил телефон. Посмотрела на дисплей – Гриша. Молча передала аппарат Розе, она ответила:
– Да, Гришенька, здравствуй, сынок… Нет, мама пока не может подойти к телефону, она… на встрече. Не волнуйся, дорогой, и сестренкам передай: всё у мамочки вашей в порядке… Когда освободится?.. Не знаю… думаю, ближе к вечеру… Она вам перезвонит… Папа передавал привет, – солгала подруга, – скоро сам приедет. До свидания, мой хороший…
Так же молча она отдала телефон мне.
– Розалия, что мне делать? – спросила я у нее, в надежде получить такой ответ, который помог бы мне удержать Фиму.
– Надо подумать. Может… мне поговорить с ним? Что он, идиот, еще придумал? Ведь сам мне заявлял, что не отпустит тебя никогда! Вот как верить этим мужикам?! Как верить?! – сокрушалась приятельница.
– Поговорить с ним, – размышляла я вслух, – о чем? Почему он согласен на развод? Значит, есть причины, нажали с другой стороны. Это же ясно, как божий день. Нет, Розочка, унижаться не хочу, а то буду выглядеть как последняя дура. То с гордым видом настаивала на разводе, а то приползла, как побитая собака. Тогда его изменам не будет конца. Пусть даже развод состоится, но умолять его вернуться и не разводиться со мной я не собираюсь!
Больше эту болезненную тему мы не обсуждали.
– Ну что же, – решительно заявила Розалия, когда мы переступили порог ее дома, – предлагаю плюнуть на все и отключиться от темы. На сегодня есть план. Идем шляться по магазинам, погуляем по городу, ты же давно здесь не была, а вечером будем пить пусть не шампанское с радости, так водку с горя! А утро вечера мудренее, придумаем что-нибудь, какой-то новый трюк. Так просто он от нас не отделается! Давай, приди в себя, ну кто он такой, чтобы по нему так убиваться?!
«Кто он такой? – задала я себе вопрос и сама же ответила: – Мой любимый муж и мужчина! Тебе, Розалия, не понять. Ты, наверное, никогда не любила и не знаешь, что это такое, да и детей у тебя от любимого человека нет, поэтому и представить себе не можешь, какая она бывает – ЛЮБОВЬ настоящая!»
С горя ушли с Розалией в загул. Прошлись по магазинам и бутикам, где я накупила себе и детям всякой всячины, совершенно не думая о том, как всё это довезу до дома. Выбор в России, конечно, колоссальный, не то что в Германии, где в основном идет ориентация на местного производителя, цены более чем приемлемые. Правда, единственное, что еще осталось на прежнем советском уровне, – это невероятное хамство, хотя вполне вероятно, подобное «достоинство», как, впрочем, агрессия, пьянство и воровство, уже прочно заложено в генетике нашего народа.
Однажды моя старшая дочь Элечка в славном городе Санкт-Петербурге зашла в магазин одежды. Не в бутик, а обычный магазин. Она хотела получше рассмотреть понравившиеся ей платья и потянулась за ними, желая снять с вешалки, как вдруг услышала грозный оклик продавщицы:
– Девочка! Трогать ничего нельзя! Куда ты лезешь? Сказала же, руками ничего не лапай! А деньги-то у тебя вообще есть?
«Девочке» на тот момент было уже за тридцать, просто, как в народе говорят, «маленькая собачка до старости щенок» выглядела она очень и очень молодо, как подросток. Элька всегда обладала юморным, решительным и изобретательным характером, поэтому, услышав такое «интеллигентное» обращение, повернулась и стала говорить с хамкой… на чистом немецком языке! Теперь уже настал черед удивиться и растеряться злосчастной деятельнице торговли. Она ведь и подумать не могла, что эта «девчонка», случайно забредшая в их ничего не представляющий из себя магазинчик и которая, очевидно, «без денег и лезет, куда не следует», может оказаться иностранкой!