Мальчик был загляденье, с ясными голубыми глазами, пушистыми ушками, ресницами и бровями. Острые клычки то и дело прикусывали нижнюю губу. Длинные пальчики сжимались в кулачки, когтей я не заметила, но это ни о чем не говорит, у новорожденных они мягкие и спокойно состригаются. Ребенок посопел и закрыл глаза. Я и забыла, как быстро они в этом возрасте засыпают, особенно после того, как накричатся вдоволь.
— Как его зовут?
— Игорь. Я Мила.
— Очень приятно. Я Ольга. Хотя это не важно. Меня послали забрать медальон.
Непонимающий взгляд через долю секунды сменился на враждебный. Она встала.
— Сожалею, — я поднялась следом.
— Вы вообще кто? — Ее глаза сверкнули, и ребенок на руках заворчал, чувствуя разгорающуюся злость матери. — Убирайтесь отсюда. Я вас знать не знаю. Нет у меня никакого медальона. А попытаетесь отнять, я так закричу, сюда полмонастыря сбежится, скажу, что вы ребенка пытались украсть.
Логика, конечно, железная. Особенно в том месте, где я пытаюсь забрать медальон, которого нет. Вправду говорят, гнев — плохой советчик. Девушка мне понравилась, и делать то, что я должна, было неприятно. Она положила мальчика в коляску и стала судорожно собирать вещи.
— Если ведьмак хочет вернуть вещь, он ее вернет. — Я говорила в спину, Мила запихивала подгузники в сумку, но они упорно не хотели влезать, отчего она нервничала еще больше. — А знаете, кого он пришлет, если я вернусь ни с чем? Нет? Поверьте, лучше и не знать. Я возьму артефакт и уйду, а вот насчет кого-то другого — не уверена.
— Нет… Вы не можете… Он нужен мне…
— Увы. Мне тоже.
Плечи девушки задрожали, она стала тихо всхлипывать. Ожидаемо, но от этого не менее жалко. После того как жалость не даст результатов, она швырнет мне кулон в лицо. Я бы швырнула.
— Мила, у тебя салфетки еще остались? А то я свои… Милка?
Мы слишком увлеклись беседой и не заметили, как к нам подошла еще одна молодая женщина. Мила-то понятно, ей не до того, а вот меня за такое надо в угол поставить. Ага, на горох. Мимо нас постоянно кто-то проходил, люди не стояли на месте, какое им дело до двух женщин, пусть и разговаривающих на повышенных тонах. И вот результат.
— Милка, ты чего ревешь? — подошедшая выглядела постарше моей новой знакомой и, по всему видно, посмелее и позадиристее. — А вам чего надо? Идите, куда шли, нечего глазеть.
Она безошибочно определила причину слез подруги и постаралась отгородиться от меня. Да уж от меня все Юково хотелось бы отгородиться, но для этого нужны более радикальные способы, нежели простые слова, — намеки я успешно игнорирую.
— Катя, она хочет забрать мой медальон! — с надрывом ответила девушка и спрятала лицо в ладонях.
— Что значит забрать? — Женщина попятилась.
А логичнее было бы заступиться за подругу. Мила говорит о магическом артефакте, а та не требует объяснений, не удивляется, не задает лишних вопросов, а отходит назад. И опять рефлексы, которые трудно подавить, рука женщины потянулась к платку. Ей требовалось до чего-то дотронуться и удостовериться, что это на месте. Вот и гребень.
Она видела, куда я смотрю, и была куда сообразительнее Милы, и решительнее. Поэтому и не стала больше ничего выяснять, а развернулась и побежала. И, честно говоря, от меня бы она ушла. Если бы не падальщик. Не знаю, выследил ли он ее сам или шел по моим следам, так как отпущенный час давно истек, но он возник на ее пути тем непостижимым образом, который так пугает обычных людей. То есть настолько стремительно, будто появился прямо из воздуха. У девушки не было ни единого шанса, она врезалась в него со всего маха и со стоном отшатнулась, зажимая руками нос. На светлой футболке Веника осталось красное пятно. Сосед раздул ноздри, потер ткань и, к моему ужасу, сунул палец в рот. Мила смотрела на Веника широко распахнутыми глазами, от щек отлила кровь, а губы кривились в испуганно-брезгливой гримасе. Гробокопатель дернул Катерину на себя за шиворот, как нашкодившего котенка, сорвал с головы платок, испуганный крик завершился громко клацнувшими зубами. Гребень был воткнут над ухом. Веник вытащил артефакт и протянул мне.
Его внимание снова привлекла кровь, все еще капающая из разбитого носа молодой женщины. Плохо. Здесь он на нее не набросится, но может выследить, тем более он уже знает ее вкус. Мои соседи едят людей, осознание этого факта далось мне нелегко. Я здороваюсь с чудовищами каждый день, знаю, кто они и что они такое. Я не могу это изменить, не могу спасти всех. Иногда я прячу голову под подушку, убеждая себя, что ничего не видела и не слышала, но иногда я все-таки пытаюсь. Не знаю, смогла бы я смотреться в зеркало, если бы не было этого «иногда». У этой девушки был ребенок, не важно, где и с кем он сейчас, достаточно самого факта, и у этого ребенка должна быть мать, которой хватило смелости забрать из роддома настолько непохожего на остальных малыша, хватило ума найти ведьмака и попытаться наладить свою жизнь.
Следовало увести падальщика отсюда как можно быстрее, а ей посоветовать оставаться на освященной земле как можно дольше, при условии, что есть с кем оставить малыша, даже если это означает разлуку для них на некоторое время, а там глядишь, Веник забудет ее вкус.
— Медальон, — напомнила я Миле и протянула руку.
Не отрывая взгляда от гробокопателя, девушка расстегнула цепочку и сняла кулон, и лишь в последний момент ее рука дрогнула, но я уже выхватила артефакт.
— Пошли, — я тронула Веника за плечо, заставляя отвернуться от женщины. — Семеныч ждет.
— Да подавитесь. — Катерина, прижимавшая салфетку к носу, выпрямилась. — Так я и знала, что ничего хогошего не выйдет. Сколько вам, угодам, ни плати, все гавно мало будет, да?
Она кричала, привлекая к нам все больше внимания, и несколько человек уже обеспокоено оглянулись.
— Стоп, — скомандовала я.
Веник по инерции прошел еще пару шагов, а потом обернулся.
— Что еще?
Я уже забыла о том, что минуту назад хотела увести его подальше от девушек.
— Что значит «сколько ни плати»? Вы их украли, — я смотрела на женщин, чувствуя, как смутная пока еще тревога разливается внутри.
— Не… нет, — Мила икнула и замотала головой.
— Спятили, что ли? — тут же подхватила Катя. — Мы знали, с кем имели дело. Мы не самоубийцы. Нам медальоны нужны больше, чем вам.
— Де… де… деньги. — Мила на секунду зажала рот руками, а потом заговорила уже нормально. — Деньги заранее заказывали, потому как ваш ведьмак требовал наличные.
— Ага, двести тысяч с каждой. — Катя опустила салфетку, кровь вроде остановилась. — Я таких денег никогда раньше в руках не держала.
— Врут? — спросила я у Веника.
— Нет. — Он сплюнул.
Я вздохнула и протянула девушкам артефакты обратно. Правда, те растерялись и взять их не успели, потому как Веник грубо дернул меня назад.