— О чем это вы?
Батяня не стал пояснять, отмахнулся и буркнул:
— Потом поймешь.
— Сеньор, вы точно уверены, что русские там?
— На все сто процентов. — Мартинес злорадно ухмыльнулся. — Там они. Вы идете правильно. Прижимайте их к воде. Переправиться они не смогут, речка слишком уж сильно разлилась, да и плавсредств у них нет.
— Будем надеяться, что вы правы, сеньор.
Мартинес испытал желание заорать матом на тупого оператора, но сдержался и довольно спокойно проговорил:
— Я всегда прав.
Он поудобнее устроился на дереве, пропустил под собой цепь полицейских и осуждающе покачал головой. Удивительно, как такие поисковики ориентируются на местности. Глядят только себе под ноги, опасаются лишний раз наступить в грязь, обувь берегут, уроды, чистоплюи чертовы.
Неужели трудно поднять голову и осмотреть ближайшие деревья? В ветвях может спрятаться кто угодно, вплоть до целой дивизии. А они? Смотрят вниз, по сторонам, но наверх ни один не взглянет. Где таких берут? Кто их на свет производит? Неужели они надеются, что Мартинес всю работу будет делать за них?
А если бы он вовремя не среагировал и не отпрыгнул от растяжки? Что тогда? Русские спецназовцы запросто затерялись бы в сельве, и их никто не отследил бы, вот что.
— К берегу их прижимайте! Они там!
Все шло как надо. Полицейские при всей их лени совсем скоро прижмут русских к реке и возьмут в плен. Ну, подстрелят парочку, куда ж без этого, а в остальном все пройдет отлично.
За пару неделек Мартинес поднимет старые связи, даст пару взяток и темной ночкой проникнет в камеру, где держат русских. Разговор с ними будет коротким и закончится жестокой смертью всех этих убийц. Мартинес отлично владеет ножом.
— Ну, видите их?
— Не видим, сеньор.
— Вы глаза-то откройте. Они прямо перед вами должны быть. Деревья осматривайте, любую неровность, берег прошерстите… — Договорить Мартинес не успел.
Земная поверхность содрогнулась от чудовищного взрыва. Мартинеса буквально смело с дерева. Он упал в грязь, на пару жестких веток. Его перекрутило, земля и небо поменялись местами. Сверху свалился автомат и пребольно стукнул по лицу. Посыпались мелкие ветки, сор. Обильно полилась вода.
В голове Мартинеса шумело как при контузии. Он несколько минут ворочался в грязи, потом наконец-то смог встать и действовать более-менее осмысленно.
Тут еще один взрыв вновь бросил его в грязь и едва не лишил сознания. Сквозь грохот барабанов в ушах до слуха Мартинеса донеслись истошные вопли полицейских и беспорядочная автоматная стрельба. Судя по всему, копы со страху палили наугад во всех направлениях.
Можно было не сомневаться в том, что русские спецназовцы сейчас спокойненько уходили в неизвестном направлении. Два таких шикарных взрыва могли устроить только они, больше некому.
Мартинес с трудом пришел в себя. Он пошатывался, ругался и кое-как двинулся прочь от этого проклятого места. Ему надо было немного отлежаться и потом уже думать, как вновь обнаружить русских. Бандит начинал чувствовать по отношению к ним нечто вроде страха, смешанного с уважением.
* * *
— Ты всякий раз меня удивляешь, Вован. — Свешников пошатывался, его слух никак не мог восстановиться. — При следующем таком фейерверке я ватные тампоны в уши воткну.
— Не поможет даже шапка-ушанка, — заявил Кузнецов и злорадно ухмыльнулся.
Десантники, люди опытные, при взрывах не особо пострадали. А вот программист получил конкретно. Из его ушей текла кровь, он вообще ничего не слышал. Во время первого взрыва Виктор послушно открыл рот, как ему и было приказано, а вот второй проморгал. Шел теперь с расширенными глазами, мало соображая, и был похож на грязного зомби, который движется только по прямой линии.
Десантники сочувственно переглядывались, знали, что их подопечный оглох минимум на несколько дней. Разговаривать с ним они не пытались, жестами указывали, куда идти и когда остановиться.
Стимулятор, вколотый Батяней, действовал отлично. Виктор мерно топал вперед, не обращая внимания на препятствия. Иногда падал, но тут же поднимался и снова шел. О чем он думал, десантникам было неизвестно. Но они предполагали, что его голова сейчас была набита всякими пакостями по поводу своих освободителей.
— Теперь нами займутся основательно. — Батяня оглянулся.
Он все еще ожидал погони, хоть группа и отошла на вполне приличное расстояние.
— Как бы войсковые соединения не подключили. Там-то парни поумнее, чем в полиции, да и возможностей у них побольше. Запросто могут сельву напалмом прожарить или танками укатать.
— Хреново. — Никифоров придержал программиста, не дал тому наступить в лужу. — От солдат взрывами не спасешься. Они сами нам такой фейерверк устроят, что надолго запомним. Танки, авиация, из космоса каждый куст разглядят, вдобавок еще и дивизию отморозков на наши поиски отправят. Останется только напиться и ждать поимки. По крайней мере не так тоскливо будет угодить в плен в пьяном состоянии.
— Прорвемся. — Кузнецов обогнул поваленный ствол дерева, не стал перепрыгивать через него с больной ногой. — Помню, в одной среднеазиатской республике за мной чуть ли не полк охотился. Загнали в тупик, боеприпасы на исходе, рация не работает, жрать нечего, только литровая бутылка чистого медицинского спирта да сигареты. Аборигены видят, что мне конец, деваться некуда. Вот и начали кричать с акцентом, сдавайся, мол, выходи с поднятыми руками. Делать больно сразу не будем, только чуть погодя. Я тоже вижу, что мне конец, а сдаваться в плен ох как не хочется. Сел на камень, закурил, последние два магазина перед собой положил, три гранаты оставшиеся. Смотрю по сторонам, думаю, откуда в первую очередь полезут. Если воевать, то до конца. Стрелять нечем будет, так хоть штык-нож примкну. А потом глядь в рюкзак — ба! Да у меня же спирт есть! Целый литр!
— И что потом было? — осведомилась Андронова.
— А не помню. — Кузнецов пожал плечами. — Очнулся уже в нашем госпитале. Хирург кулаком грозит, медсестры глаза отводят, краснеют. Похоже, что я в пьяном состоянии смог пробиться через окружение, да еще и самую малость побуянил, когда к своим выбрался.
Старший лейтенант Андронова недоверчиво поморщилась.
— Пить вредно, Владимир. По слухам знаю, что потом бывает мучительно стыдно, да и голова болит. Так знающие люди говорят. Я-то вообще не пью.
Сзади послышалось удивленное неразборчивое восклицание усатого капитана. Свешников даже споткнулся, не заметив корень, выпирающий из грязи. Он хотел было уже сказать что-то, но наткнулся на строгий взгляд Андроновой и не рискнул, смолчал.
Дождь вскоре усилился, перешел в конкретный ливень. Вдобавок поднялся ветер, с деревьев полетела всякая размокшая дрянь. Видимость упала практически до нуля. О том, чтобы куда-то идти, и речи быть не могло.