– Что? Что Машка – шлюха?
– Нет… Он выругался, Мари, просто выругался.
Ладно, поверю.
– И что дальше?
– Первый засмеялся – знаешь, неприятно так – и добавил: «Ты же так в ней уверен». А второй сказал: «Иди отсюда».
– И…?
– И все. Больше я ничего не слышал.
– Уверен?
– Уверен.
– То есть имени Маша ты ни разу не слышал, но понял, что речь обо мне?
– Мари, а о ком еще? То есть, я, конечно, думал о тебе… и о твоих словах… Но в контексте – о ком еще, Мари?
– Ладно, Серж. План таков. На сегодня ты – счастливый любовник. Разрешаю тебе хвастаться, но не переборщи.
– То есть, про семь оргазмов за пятнадцать минут – не говорить? – ехидно улыбнулся он.
– Можешь сказать про пять, – великодушно разрешила я. – А вот про все остальное – молчок. Запомни, твоя Мари вообще не разговаривала, у вас с ней было более интересное занятие.
– Мари, но я… не понимаю, – удивился Серж. – Ведь ты… ты не…
– Откуда тебе знать? – усмехнулась я. – Девушки – существа загадочные.
Убеждаться в этой истине Сержу предстояло еще не раз. До ужина он должен был возвестить о своей победе как можно большему количеству человек. С тем я его и отпустила. С прогулки по кораблю вернулась Юлька и, не успев выспросить меня толком, умчалась по просьбе Двинятина устраивать ликбез по мьенгу для Лайзы, Анастази и Сунибхо.
А я осталась в каюте. Подумать о том, что еще умолчала Маша про своих одноклассников. Было и второе дело, для которого пришлось навестить соседей. Вернее, соседок.
Слева от нас проживали Брунгильда Таня с миловидной подругой Леной. Я перевела визор в режим воспроизведения и поставила какую-то новостную программу. Звук отрегулировала так, чтобы добиться примерного уровня громкости обычного разговора. Теперь мне надо было всего лишь зайти к соседкам и побывать в их санитарном отсеке.
Предлог выбрала самый примитивный – узнать марку шампуня, все же волосы Брунгильды выглядели безупречно. И только войдя, задумалась – а может, Маша давно знает все секреты красоты бывшей одноклассницы? Пришлось на ходу перестраиваться.
– Таня, ты занята очень важными исследованиями. Скажи, могу я чем-то помочь?
Была уверена, что получу отказ, но… Максимова удивила:
– Маша, молодец, что сама пришла. Вот тут, – она выложила передо мной несколько карт памяти, – наши дневники. Ничего сложного, просто заноси в них каждый день те задания, что будет давать нам Илья. Пока летим – вообще ерунда, у всех занятия по мьенгу, просто проставь часы, хорошо?
– Хорошо, – согласилась я.
Потом спрошу у Юльки или просто посмотрю, как вели дневники раньше. Никогда не думала, что студенты ведут дневники…
– Маш, это дневники наблюдений и опытов, – пояснила Лена. – Экспедицию нам засчитают, как академическую практику.
Я кивнула, мол, обычное дело. Хотя больше, чем написание отчетов, меня злит лишь общение с прессой… Таня же продолжила:
– И, Маш, присмотри за мальчишками. Опять концерты собираются устраивать каждый вечер. Сама знаешь, чем это обычно заканчивается.
Чем? Ну, Маша! Ну, дай только вернуться!
– Тань, а что такого? – нейтрально сказала я, надеясь вывести ее на спор и узнать хоть что-нибудь.
– У нас важнейшая миссия, – холодно сказала Таня. – А у них одни песенки-чудесенки на уме. Лена, я тебя убедительно прошу поговорить на эту тему с Владисом. А тебя, Маш, с Андреем.
– Я поговорю, – быстро пообещала Тулайкова.
Слишком быстро, и это заметила не только я.
– Лена, я о ч е н ь убедительно прошу, – добавила металла в голос Брунгильда.
– Таня, ты же знаешь, он меня не послушает. Музыка для него очень важная часть жизни. Мы просто опять поругаемся, – простодушно призналась Лена.
– Ты слишком много позволяешь своему Комаровски.
Мы с Леной обменялись понимающими взглядами и промолчали. Причем мой взгляд наложился на непроизвольное движение Машиных глазных мышц. Неужели начинается долгожданное слияние?!
– Как я могу ему что-то не позволять?
В голосе Лены мне послышалась беспросветность. Но, может быть, просто послышалась?
– Лен, мы с тобой это обсуждали много раз.
– Маш, ну скажи – можно что-то запретить Солнцу? – Лена едва ли не с мольбой посмотрела на меня.
– Солнцу? Нет, – ответила я, разумея в виду наше светило, а вовсе не Логинова.
Что можно запретить солнечному мальчику, придется выяснять опытным путем.
– И, тем не менее, девочки, я прошу вас помочь мне пресечь увлечение мальчиков, – в данный момент светловолосая Таня очень напомнила мне последний известный снимок самого крупного антарктического айсберга «Гербера-98».
– Хорошо, Тань, я сделаю все возможное, – легко пообещала я. – А пока… Девочки, как вам нравится на корабле? Как устроились?
– Хорошо, – безразлично пожала плечами Таня.
– А ты как? – спросила Лена. – С Маникевич сложно, наверное?
Прости, Юля, у меня не было другого выхода.
– Очень. Представляешь, мне даже некуда поставить косметику. Она все пространство заняла своими вещами.
– Да ты что? – посочувствовала Лена. – И как же ты теперь?
– Вот видишь, почти без макияжа, – изобразила горестный вздох я. – Даже не знаю, что делать…
– Все-все? – подозрительно переспросила Таня. – Так не бывает. Ты в санотсеке второй карман видела?
Юля, я обязательно сделаю тебе какой-нибудь подарок!
– Нет, Тань. Покажи!
Таня показала. А я убедилась, что никаких посторонних звуков из нашей каюты в соседской не слышно.
Время, оставшееся до ужина, пришлось посвятить заполнению академических дневников. Потом примчалась Юлька, сказала, что у нее совсем нет времени, но она все еще ждет объяснений по поводу Сержа.
Объяснения я дала максимально туманные, дескать, розыгрыши в подобном духе типичны для нашей милой компании одноклассников, и что теперь мы с Сержем, в свою очередь, разыграем их.
Перед ужином заглянул Дегри с отчетом – ему удалось оповестить лично только Пашу, Мишу и Аркашу, а до остальных, сказал он, благая весть дойдет быстро, надо только прийти вместе на ужин и потом также вместе уйти.
– Но у нас после ужина занятия, – возразила ему Юлька, – в группе ты и твои соседи.
– Жули, я просто провожу Мари до каюты, – лукаво улыбнулся ей Серж, – а потом я весь твой.
Я сочла предложение Дегри вполне здравым, возможно, у парня даже будет шанс реабилитироваться. Мы пришли в столовую вместе, поужинали, демонстрируя увлеченность друг другом, и вместе ушли, не обращая ни на кого внимания.