— Вперед! — крикнул Вадим. — Рассыпаться! Огонь!
Они пересекали поляну, стреляя на бегу. Ворвались в дым, заметались зигзагами. Но противник, как ни странно, больше не стрелял. Ушли, гады! Глупцов там не было — воевать втроем против шестерых. Хрен им, не уйдут! Спецназовцы ворвались в чащу, прячась за деревья. Малым ходом — вперед. Люди перебегали по двое, растягиваясь в шеренгу, остальные их страховали. «Не шуметь!» — приказал Вадим, и все застыли, навострив уши. В лесу было тихо, лишь на шоссе надрывались полицейские сирены, горланили люди. Звуки были глухие, доносились, как из потустороннего мира.
В стороне, на северо-западе, вдруг треснула ветка. «Без шума, на два часа, охватываем», — зашелестело по эфиру, и спецназ пришел в движение. Носком прощупывали почву, плавно переносили центр тяжести, чтобы двигаться бесшумно. Кучка преступников определенно уходила на северо-запад. Что там? Лесополоса вот-вот оборвется, а что за ней — никто не знал, невозможно выучить наизусть весь район! Вадим присел за кустом, шепотом связался по рации с Любавиным, тоскующим где-то в тылу: «Олежка, не спать! Все силы, что есть в наличии, отправить в обход, на случай, если противник вырвется. Немедленно!» Он отключил прибор и снова начал всматриваться в темноту, где таилась хорошо подготовленная нежить. Кто они? Дорожные рабочие, провонявшие битумом, автомобильной гарью и машинным маслом? Санаторные отдыхающие, источающие «изысканные» ароматы шашлыка и коньячных изделий? Кавказцы со своими арбузами?
И вдруг тишина взорвалась истошной автоматной очередью! Отказала выдержка у вурдалаков! Спецназ вразнобой повалился в мешанину веток и корней. Вадим различил вереницу вспышек. Открыли огонь и те, и другие. Не менее полминуты лес сотрясался от автоматных очередей, летели сбитые ветки, сыпалась листва. По-пластунски — вперед! Стрелял один преступник — явно прикрывал отход своих. Неожиданно стрельба прекратилась. Теперь все решали ноги.
— Мужики, возьмем их… — прорычал Вадим, поднимаясь. — Все целы?
— Командир, Жилина подстрелили! — ахнул Капралов где-то справа.
Сердце замерло — твою ж мать!
— Жилин, ты как? — гаркнул Вадим.
— Да все отлично, командир… — простонал боец. — Ну, не сказать, что отлично… Бедро прострелили, суки… Работайте, я сам справлюсь, перевяжусь, выползу…
Разъяренные бойцы двинулись дальше — в напряженной тишине только ветки хрустели, и хрип рвался из горла. Глубина лесополосы на этом участке оказалась метров семьдесят. Бойцы выбежали из леса, залегли. Проклятье — убийцы снова идеально подобрали место для атаки! Здесь не было поля, которое полностью бы простреливалось! Проселочная дорога поворачивала под прямым углом, огибая лесной массив. Она отчетливо выделялась на фоне буераков и растительности. По ней бежали трое, и до глухого леса, который всосал бы их со всеми потрохами, им оставалось метров пятьдесят. Вадим в бешенстве рычал: «Огонь!» — спецназовцы самозабвенно изводили боезапас. Фигуры бандитов сливались с антуражем, они бежали, игнорируя пули. Снова что-то бросили — видимо, дымовую шашку, дым повалил, как из горящего склада автомобильных покрышек, и снова разгорелась ожесточенная пальба. И снова бойцы, матерясь, открыли встречный огонь. Противник, похоже, разделился. Один залег, отползал, огрызаясь короткими очередями, остальные продолжали отход, умело увертываясь от пуль.
— Да это дьяволы какие-то… — сипел Рудницкий, перекатываясь в канаву. — Их, что, пули не берут?
«Вечеринка вурдалаков» продолжалась — шумно, бестолково. Когда спецназ добежал до леса, там уже никого не было. Дорога, извиваясь, втягивалась в чащу. Никого не подстрелили, все ушли. Реально начинала закрадываться мысль, что спецназ столкнулся с потусторонней силой. Эти существа могут совершать ошибки, но своевременно их исправляют. Бойцы по одному перебегали дорогу, залегали на обочине. Никого! Лес издевательски молчал. Убийцы уже далеко, стрелять не будут, главное — уйти, оставив с носом правоохранительные органы! Кто-то ругался, Амбарцумян злобно колотил кулаком по земле. Последняя надежда на полицейских, отправленных в обход. Но эти ребята явно не разгонятся, у них подготовка специфическая. Вадим не мог поверить, что все напрасно. Рванулся по дороге в глубь массива. Они не могли далеко уйти! Он бросал отрывистые команды через плечо: двое влево, двое вправо, они близко, этот лес не вечен! В рации, подвешенной к поясу, что-то бубнил Любавин, не до него! Мимо проносились приземистые деревья, шапки кустарника. За каждой из этих шапок мог таиться враг. Он не выдержал, включил фонарь, и остальные включили. Блики света запрыгали по ветвям, но не могли прорезать массу листвы. Среди сумбура, варящегося в голове, выплывала мысль: пусть они ушли, но еще не все потеряно. Убийцы ошиблись, напали не на того — эта акция не считается. Значит, по контракту с заказчиком они обязаны ее отработать заново, даже если акция последняя. Стало быть, будет новая засада на дороге…
Но Вадим не мог, не хотел смириться с текущим поражением. Хваленый спецназ снова опускают ниже плинтуса! И вдруг из-за деревьев навстречу вывернула машина, сноп света озарил дорогу! Что за черт? Он как почувствовал, что сейчас произойдет, извернулся спиралью, метнулся к обочине и покатился, изрыгая в пространство достойнейшие образчики ненормативной лексики. Завизжали тормоза, из машины вывалились темные личности и разбежались как тараканы. Забился в падучей «калашников». Дай обезьяне гранату, называется! Вадим вгрызался в землю, скрипел зубами от злости. Спецназовцы благоразумно помалкивали, тоже сообразили, что к чему. У автоматчика иссяк магазин, и он торопливо перезаряжал его.
— Прекратить огонь! — прокричал Вадим. — Мужики, вы совсем с катушек слетели?!
В контурах машины, вставшей поперек дороги, недвусмысленно очерчивался «УАЗ» патрульно-постовой службы. Те самые «нормальные герои», которых отправили в обход. Со страху приняли своих за преступников. Воцарилось растерянное молчание. Потом за капотом что-то зашевелилось.
— Вы кто? — недоверчиво поинтересовался мужской голос.
— Дед хрен-знает-кто! — в бешенстве взревел Вадим. — Спецназ, майор Репнин! Эй, парни! — повернулся он к своим. — Все целы?
— На этот раз все, — проворчал Капралов. — Стрелковая подготовка у наших горе-жандармов явно не на высоте.
— Мужики, простите, — взмолился мент, — обознались. Нам сказали, что здесь преступники заблокированы…
— Ушли преступники! — взорвался Вадим, выпрыгивая на дорогу. — Ушли, мать их!
И снова началась суматоха. Подошла вторая машина, спешивались патрульные, вооруженные автоматами. Подтягивались спецназовцы, с опаской поглядывая на «смежников» — пальнут еще со страха. Объявился старший лейтенант Неволин из Бабаевского РУВД, деловито размахивал пистолетом, нес какую-то пургу, что район оцеплен, что мышь не проскочит, что его подчиненные контролируют все дороги. Подкатил на помпезном «Форде» замначальника районной ГИБДД капитан Усольцев. Он был бледный, как мел, но не выглядел очень расстроенным — на этот раз не его люди опростоволосились, а прикомандированный спецназ. Он докладывал, срывая голос: весь состав районной автоинспекции поднят в ружье, никто не спит, его люди вдоль и поперек просвечивают трассу. Впору за голову хвататься — все местные службы работают отлично, только московские спецы ни черта не умеют! Несколько раз на связь пытался выйти подполковник Погодин — Вадим игнорировал вызовы, и без того бардака хватает. Рапортовал Любавин: он пытается достучаться до своих наблюдателей, вроде все спокойно, фигуранты не дергаются, только не может дозвониться до Юдашева в Лимане и до Лахновского в «Приволье» — какие-то перебои со связью, он слышит голоса, но жутко фонит. К черту этих «фигурантов», на которых убита масса времени! Вадим справился со злостью и взял бразды правления в свои руки: полицейским нарядам, усиленным спецназом, прочесать лес — только осторожно! Несколько экипажей отправить в глубь территории — пусть заткнут пути отхода преступников. А сам побежал назад, крича Любавину в рацию, чтобы срочно добыл карету «Скорой помощи». Жилин уже выполз из леса, пытался подняться, опираясь на автомат, как на костыль. Какие слова он при этом говорил, можно и не уточнять. Вадим подхватил его под мышку, усадил в траву.