– … убийства.
– Но последние две ночи было тихо.
Главари уже разговаривали между собой. Керули слушал очень внимательно, но молчал.
Остряк заморгал, чуть ровней сел на скамье. Наклонился к Драсти.
– Что там говорили про убийства?
– Необъяснимые убийства – четыре ночи подряд, что-то вроде того. Местная проблема, и, как я понял, уже решилась.
Капитан хмыкнул, затем снова опёрся о стену, стараясь ничем не выказать, что весь покрылся холодным потом. Быстро добрались, хорошо нас обогнали – их экипаж двигался с чародейской скоростью. Но он бы застрял на улицах Сольтана. Слишком широкий, слишком высокий. Должно быть, остановились в Придорожье. В двух десятках шагов от Рассветных ворот… Прав ты оказался, дружище Бук?
– Мне было скучно, просто невыносимо. А ты как думал? – Скалла плеснула себе вина в чашу. – Нектара сумела развеять скуку и – если судить по красным, потным рожам – не только для меня. Все вы – свиньи.
– Не мы же это всё делали на людях, – возразил Остряк.
– И что? Смотреть-то вас никто не заставлял? А что, если бы у меня был ребёночек на руках и сиська наружу?
– Вот на это, – заявил Драсти, – я бы точно таращился.
– Ты омерзителен.
– Ты не поняла, дорогая. Не на сиську – хотя это наверняка восхитительное зрелище, – а на тебя с ребёночком! Ха! С ребёночком!
Скалла лишь презрительно усмехнулась.
Они сидели в задней комнате таверны и только что закончили есть.
– В любом случае, – со вздохом проговорил Остряк, – встреча затянется до утра, а потом только нашему хозяину посчастливится поспать – в повозке. Нам выделили комнаты наверху, с практически чистыми постелями – так что предлагаю ими воспользоваться.
– То есть именно поспать, дорогая Скалла, – пояснил Драсти.
– Даже не думай, я дверь запру, недомерок.
– А Нектара, видно, знает тайный стук.
– Убери эту улыбочку, Драсти, а то я тебе помогу.
– Да почему вообще тебе всё веселье достаётся?
Скалла ухмыльнулась.
– Порода сказывается, дворняжка. У меня есть, у тебя – нет.
– И образование небось, да?
– Именно.
В следующий миг дверь распахнулась, и вошёл Керули.
Остряк, откинувшись на спинку стула, уставился на жреца.
– Ну что, удалось тебе завербовать на службу своему делу местных громил, убийц и вымогателей?
– До некоторой степени, – ответил Керули, подходя к столу, чтобы налить себе вина. – Война, увы, – вздохнул он, – разворачивается на нескольких фронтах одновременно. И эта кампания, боюсь, будет долгой.
– Поэтому мы направляемся в Капастан?
Жрец некоторое время внимательно смотрел на Остряка, затем отвернулся.
– У меня там другие задачи, капитан. Наш краткий визит сюда, в Сольтан, – несущественное дело для большой картины.
И что же это за «большая картина», жрец? Остряк хотел спросить вслух, но не стал. Этот наниматель уже начинал действовать капитану на нервы, и он подозревал, что какой бы ответ ни получил, будет только хуже. Нет, Керули, оставь свои тайны при себе.
Под аркой Рассветных ворот было темно, холодно и мокро, как в могиле. Непосредственно за ней начинались халупы и хижины Придорожья, дым над которым золотился в первых лучах солнца.
Потирая красные глаза и расчёсывая блошиные укусы, Остряк пустил коня рысью, как только выехал на солнечный свет. Он проторчал у ворот в Сольтане почти два колокола, хотя Скалла и Драсти вывели экипаж с пассажиром из города за колокол до рассвета. Они сейчас, скорее всего, уже проехали пару лиг по приречной дороге.
Бо́льшая часть грабителей на этом отрезке дороги в Капастан квартировалась в Сольтане – вторая половина пути, на капанской территории, была несравненно более безопасна. Наводчики болтались у Рассветных ворот и отмечали караваны, идущие на восток, так же, как их коллеги у Закатных, высматривали торговцев, направлявшихся в Даруджистан. Остряк задержался, чтобы выяснить, не задумали ли местные головорезы перехватить Керули, но никто не бросился в погоню, словно подтверждая слова жреца о том, что их отряду была гарантирована безопасность. Но не в правилах Остряка было верить разбойникам на слово.
Он пришпорил коня и поскакал лёгким галопом, чтобы вырваться из облака пыли и мух Придорожья, а также оторваться от полуслепых, лающих собак. Выехал из предместья на каменистую приречную дорогу. Холмистая равнина Виде́ния плавно уходила влево до самой Баргастовой гряды. Справа виднелся заваленный валунами берег – по большей части заросший травой, – а за ним покачивались камыши заливных лугов.
В конце концов через несколько сотен шагов собаки отстали, и капитан остался на дороге один. Он помнил, что вскоре торговый тракт исчезнет, канал справа пересохнет, а дорога превратится в песчаную тропу, украшенную муравейниками, белёсым плавником и пучками пожелтевшей травы, – разливы реки каждую весну смывали накатанные колеи. Заблудиться, конечно, было невозможно, если держаться русла реки Серп на юге.
Трупы он обнаружил менее чем в лиге от Придорожья. Разбойники устроили отличную засаду, выскочили из глубокой расселины, которую прорыл сезонный ручей, и наверняка мгновенно окружили повозку жертвы. Но чёткий план им не помог. Трупы лежали по обе стороны от дороги дня два, максимум – три, раздувшиеся, почерневшие на солнце. Мечи, наконечники дротиков, пряжки и вообще всё металлическое расплавилось от яростного жара, не тронувшего, однако, одежду и кожаные ремни. Некоторые разбойники носили шпоры, да и выбраться так далеко без лошадей было бы трудно, однако ни следа животных поблизости не было видно.
Остряк спешился и прошёлся среди мертвецов. Он обнаружил, что следы колёс экипажа Керули – он тоже остановился, чтобы осмотреть побоище, – наложились на другие. Более широкая, более тяжёлая повозка, запряжённая волами.
Никаких видимых ран на трупах не было.
Сомневаюсь, что Бук успел хотя бы меч вытащить из ножен…
Капитан забрался в седло и продолжил путь.
Ещё через пол-лиги он увидел своих спутников, а вскоре уже скакал рядом с экипажем. Драсти приветственно кивнул.
– Хороший денёк, а, Остряк?
– В небе ни облачка. Где Скалла?
– Взяла одну из лошадей и поехала вперёд. Должна скоро вернуться.
– С чего бы это?
– Хотела убедиться, что придорожный лагерь… свободен. Ага, вот и она.
Остряк хмуро посмотрел на Скаллу, когда та натянула поводья и остановилась перед ними.
– Это была очень глупая затея, женщина.
– Да всё это путешествие – глупая затея, как по мне. В придорожном лагере три баргаста – и нет, их никто не зажарил, как тех разбойников. К тому же Капастан через считаные дни возьмут в осаду: может, мы поспеем укрыться за стенами и застрянем внутри, а между дорогой и нами окажется вся паннионская армия, или не успеем, и тогда с нами поразвлекаются эти проклятые тенескаури.