Гонец сорвал коня с места и направился в тыл, и вскоре, обтекая холм с эмиром, помчались в бой свежие силы. Эмир проводил их взглядом — это было последнее, что он мог выставить. Но они оказались тем маленьким камешком, который вызвал лавину.
Вначале ничего существенного не происходило, но потом отход войск Сулейманшаха и Мухаммеда Султана слегка замедлился; затем войска остановились.
Эмир не отрывал взгляда от центра — даже глаза начали от напряжения слезиться. Тимур небрежно смахнул слезу рукой — не увидел бы кто.
На правом фланге гулямы Мираншаха начали теснить ордынцев. Вначале — понемногу, потом уже заметнее. Центр стоял на месте.
— Гонца!
Не успел крикнуть, а он уже рядом.
— Передай воинам — пусть кричат: «Победа! Враг бежит!»
Эмир хотел приободрить уставших от сечи воинов.
— Что это? — Эмир не поверил своим глазам. На правом фланге, у Мираншаха, целые группы татар поворачивали своих коней и бросались наутек. Мираншах медленно двинулся вперед. На левом фланге, у Омар-шейха и Бердибека, тоже движение татар назад.
Екнуло сердце: неужели в битве наметился перелом? В центре гулямы, которые были во втором и более дальних рядах, стали кричать: «Победа! Враг бежит!» — И усилили натиск.
На левом же фланге большая группа ордынцев бежала в степь, нахлестывая коней. Остальные татары дрогнули, не в силах удержать рвущихся вперед гулямов. Те хлынули в образовавшуюся брешь в обороне, а дальше все пошло-покатилось по нарастающей — как снежный ком.
Гулямы рассекли правый фланг ордынцев надвое, и татары, боясь попасть в окружение, стали отступать. Они еще сражались, но это уже была даже не оборона, а спасение жизни при отступлении. Тимур досадовал. Сейчас бы еще ударить свежими силами; но резерва нет, и приходилось только наблюдать.
Неожиданно удача улыбнулась и центру. Гулямы из резерва, простоявшие без дела больше полудня, проломили оборону ордынцев. Теперь центр их армии оказался рассечен клином гулямов. Учитывая, что татар теснили на правом фланге, а на левом они уже отступали, возникла угроза окружения войск Тохтамыша.
Бой еще продолжался, но видно было, что татары выдохлись, а свежие воины из резерва рубили и давили, продвигаясь вперед, видя вдали перед собой ставку хана Тохтамыша.
Раздалось многоголосое «Сурун!», и гулямы Тимура полностью прорвали оборону татар в центре. В прорыв хлынули воины из задних рядов. Он ширился, как ручей в половодье, превращаясь в бурную реку. Ордынская армия оказалась рассеченной на три части, теснимые на флангах. При таком раскладе сил управлять войском становилось для Тохтамыша затруднительно, а то и невозможным.
Бой еще шел, но воюющие c обеих сторон уже понимали исход битвы. В какой-то момент татары поняли, что все — проиграли, и начали бежать с поля боя, сдаваться в плен. Передние их ряды — из самых стойких воинов — еще сражались, но быстро были смяты. Только с левого фланга еще доносился шум битвы, но и там большой отряд татар покинул поле боя бегством. Как потом оказалось, это Бек Ярык-оглан увел своих воинов, опасаясь полного разгрома и спасая остатки тумена.
— Пусть убирается! Земли Орды хоть и велики, но скрыться им не удастся, как после битвы при Кондурче, — злорадно ухмыльнулся Тимур. — На этот раз мои гулямы не уйдут, пока не разорят все города, не сравняют их с землей, пока не добьют остатки армии Тохтамыша.
Вдали, от едва видимой ставки хана, уходил большой отряд. Эмир скрипнул зубами — это уходил Тохтамыш со свитой. Сбежал, шакал! Бросил войско и трусливо бежал! А послать сейчас вдогон некого: войско устало. Резерва нет. Но ничего, далеко не уйдет, не отсидится, как прошлые разы. Недолго ему осталось ханствовать!
Шум битвы стих. Кое-где еще были небольшие очаги сопротивляющихся, но их подавили числом, дружно навалившись со всех сторон.
По распоряжению сардаров воины собирали трофеи, в первую очередь — оружие: хорошее железо ценилось дорого. Воины срезали с убитых кошели с деньгами — у кого они были, добивали раненых ордынцев. И своих, если раны были серьезные.
На поле боя потянулись обозы. Требовалось перевязать своих раненых, погрузить оружие — этим занимались ездовые и рабочие из обозов.
К эмиру стали подъезжать сардары. Все были утомлены, на многих была порвана одежда, броня посечена и забрызгана кровью. Но глаза блестели — сардары еще не остыли от горячки выигранного боя.
— Великий эмир! Да продлит Аллах твои годы! Враг разбит и повержен, взято много пленных! — докладывал почти каждый.
Хвала Всевышнему, оба сына остались живы и невредимы.
— Повелеваю войску дать отдых, привести себя в порядок. Сардарам счесть потери и трофеи.
— Великий эмир, когда будем догонять бежавших ордынцев? — спросил мирза Рустем.
Сардары дружно кивнули. Всех занимал этот вопрос, но мирза спросил первым.
— Даю воинам три дня отдыха. Обустроить лагерь, выслать дозоры — даже раненый шакал может укусить. Они от нас уже никуда не денутся. Мы огнем и мечом пройдем всю Орду! От края и до края!
«Сурун!» — закричали сардары. Их крик подхватили телохранители, а потом и все, кто слышал. Казалось, вся степь кричит, славит Тимура.
Сардары разъехались по своим кулам и кошунам. Лишь Омар-шейх задержался.
— Отец, твоя одежда и броня в крови. Ты не ранен?
— Успокойся, это кровь врагов.
Эмир проехал к Тереку, омыл лицо и руки. Слуги подали чистую одежду, унесли чистить броню. Тимур же, вскочив на коня, проехал в свой шатер. Прислуге приказал готовить еду для праздничного тоя, а сам прилег на подушки: устал он — и физически после схватки, и морально — уж больно тяжелой и напряженной выдалась схватка.
К схваткам он привык: полжизни не во дворце провел — в седле, но такой тревоги и напряжения за исход боя не испытывал давно. Столь больших, равных по силе армий, противостоящих в бою друг другу, он на своем веку не припомнит. Но все-таки дошли его молитвы до Всевышнего.
Эмир провалился в сон, и никто не решился потревожить покой Тимура.
Спал он недолго, но крепко и проснулся бодрым и посвежевшим.
Тимур вышел из шатра. Наступала ночь. Только недавно было светло, и быстро, как и бывает на юге, стемнело. На поле брани ходили с факелами люди — собирали трофеи среди многочисленных, грудами лежащих друг на друге тел воинов обеих армий. То-то будет завтра стервятникам да воронам обильная пища!
А к шатру уже подъезжали сардары, переодетые в чистые одежды — без брони, но опоясанные саблями. По традиции после победы эмир всегда устраивал пиршество, отмечая отличившихся.
Сзади неслышно подошел телохранитель.
— Великий эмир! К пиру все готово. Приглашать гостей?
— Все собрались?
— Все, эфенди!