Мистер Крубер грустно покачал головой.

– А такое тут в последнее время тоже случалось, мистер Браун, – добавил он. – Однако, по счастью, полиция уже идёт по следу этих проходимцев. Остаётся надеяться, что, когда их поймают, они получат по заслугам.

Тут мистер Крубер умолк, потому что, к величайшему его удивлению, Паддингтон спрыгнул с шезлонга, стащил с себя пальтишко и тщательно прикрыл внушительную кучку своих покупок.

– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Браун? – встревоженно спросил мистер Крубер. – Должен сказать, вид у вас не самый бодрый.

Паддингтон бросил опасливый взгляд направо, потом налево.

– Чувствую-то я себя хорошо, мистер Крубер, – сказал он загадочно, – а вот хорошо ли поступил – сказать трудно!

Мистер Крубер знал по опыту, что пытаться вызнать истину бесполезно. И всё же на душе у него стало ещё тревожнее, когда Паддингтон рухнул обратно в шезлонг, оставив полбулочки недоеденными на тарелке.

Если мистер Крубер не на шутку встревожился, то Паддингтон был просто убит горем. Мордочка у него давно уже начала вытягиваться и всё продолжала вытягиваться, пока он брёл обратно на улицу Виндзорский Сад, обдумывая по дороге утренние происшествия.

Когда медвежонок оказался у знакомой зелёной двери дома номер тридцать два, мордочка у него уже была длиннее некуда, но к этому времени он так плотно нахлобучил шляпу на лоб, так низко повесил голову и так сильно ссутулил плечи, что только очень внимательный наблюдатель заметил бы, что что-то не так.

Паддингтон приподнял край шляпы, бросил последний тревожный взгляд на улицу, а потом исчез из виду, с громким щелчком захлопнув за собою дверь. Щелчок этот мог означать только одно: по крайней мере один из Браунов сегодня не намерен больше ни с кем вступать в разговоры.

Глава четвёртая
Визит на биржу

Внезапную перемену в настроении медвежонка первой из всех домочадцев приметила миссис Бёрд.

– Ничего не понимаю, – призналась она на следующий день. – Вчера утром он был такой бодрый и жизнерадостный. А теперь у него вид медведя, совершенно убитого горем.

– Надеюсь, он не переутомился во время путешествия, – встревожилась миссис Браун.

– Нет, что-то с ним вчера такое приключилось, когда он ходил на рынок за покупками, – покачала головой миссис Бёрд. – Он вернулся с ужасно кислым выражением и даже не доел за обедом свою порцию сладкого пудинга.

– Вы правы, как-то он странно себя ведёт, – согласилась миссис Браун. – Вчера я застукала его в саду – он взял у Генри коловорот и сверлил в земле дырку. Вид у него был страшно расстроенный.

– Хотите знать моё мнение? Тут дело в деньгах, – решительно высказалась миссис Бёрд.

– В деньгах? – Миссис Браун встревожилась ещё сильнее. – Почему вы так думаете?

– Он вчера весь вечер подсчитывал свои доходы и расходы, – мрачно объяснила миссис Бёрд. – А когда закончил, попросил у меня красные чернила! Кроме того, помните эту историю с газетой сегодня утром?

И ещё он за завтраком задавал мистеру Брауну очень странные вопросы.

Мистер Браун работал в лондонском Сити и каждое утро за завтраком, прежде чем отправиться к себе в контору, просматривал специальную газету, в которой писали про акции и ценные бумаги. Сегодня утром он обнаружил, что в газете не хватает одной страницы. В похищении так никто и не признался, но у миссис Бёрд сразу же возникли подозрения, а теперь они превратились в уверенность.

– Ох, опять у этого медведя что-то неладное на уме! – вздохнула она. – Он вчера по собственному почину принял ванну – это всегда дурной знак.

А сегодня с утра оделся во всё парадное и куда-то ушёл. Чует моё сердце, дело нечисто.

Как бы в подтверждение своих слов миссис Бёрд принялась энергично выметать щёткой пыль из угла столовой и при этом всё поглядывала в окно. Но хотя глаза у неё и были удивительно зоркими, Паддингтона она не увидела – ведь для этого ей пришлось бы пронзить взглядом не только множество зданий, но и кучу других предметов.

Потому что тот самый медведь, который вызывал у неё столь мрачные подозрения, был в этот момент, кроме всего прочего, надёжно скрыт за плотным слоем тёмных костюмов, шляп-котелков, портфелей и сложенных чёрных зонтиков.

Только он вынырнул из метро, как сразу же оказался в густом потоке людей, который увлёк его, как течение пробку. Строго говоря, медвежонку никогда ещё не доводилось оказываться в такой густой и огромной толпе.

По счастью, вскоре поток разделился на несколько более мелких рукавов, и, побарахтавшись и потолкавшись, медвежонок сумел-таки пробиться в нужную сторону и в конце концов оказался на совсем узкой улочке, в конце которой высилось очень внушительное здание.

Аккуратно сверившись с картой и убедившись, что он попал в нужное место, Паддингтон набрал полную грудь воздуха и распахнул дверь.

Несколько секунд он стоял с широко раскрытыми глазами, всматриваясь в происходившее вокруг. Мимо то и дело сновали дяденьки с портфелями и какими-то бумажками – все они были страшно заняты. И снаружи-то на тротуаре было довольно тесно, а внутри здание и вовсе напоминало гигантский муравейник; только Паддингтон приготовился нырнуть в самую гущу, как вдруг тяжёлая рука опустилась ему на плечо и стиснула его, как клещами.

– Так-так, – сказал грозный голос. – Что это ты тут такое делаешь?

Паддингтон подскочил от неожиданности, а потом, обернувшись, увидел дяденьку в тёмно-синем форменном кителе и шёлковой шляпе, который смотрел на него сверху вниз.

– Ты что, не знаешь, что здесь фондовая биржа, где торгуют ценными бумагами? – строго спросил дяденька.

– Конечно знаю, – с важным видом ответствовал Паддингтон. – Я поэтому и пришёл. Мне надо узнать цену одной бумаги.

– Что тебе надо? – Дяденька-швейцар недоверчиво посмотрел на медвежонка. – Ты что, медведь, за дурачка меня принимаешь?

– Да нет, что вы, – честно ответил медвежонок, открывая чемодан и вытаскивая оттуда свою акцию. – Я специально приехал с улицы Виндзорский Сад.

– Ну и дела! – Лицо у швейцара слегка подобрело. – Хотя, – добавил он, заметив, что мордочка у медвежонка вытянулась от огорчения, – ежели чем могу услужить, так я с удовольствием. Нам полагается с посетителями быть вежливыми, чтоб они чувствовали себя как в лучшем ресторане. Вот только в ресторане нужно платить деньги, а тут нет. Тут не тратят, а зарабатывают.