– Вы ошибаетесь, – мягко улыбнулась Яна. – Но сейчас это неважно. Могу ли я посмотреть на диковинные вещи, которые вы так нахваливали, и узнать их цену?
– Мои сундуки на постоялом дворе, госпожа. Не будет ли ущерба вашей чести, если я приглашу вас туда?
– Там есть харчевня, а моя служанка будет свидетельницей, что ущерба чести не было.
«Ишь ты, как перья распустил, – думала Яна, время от времени зыркая на перса из-под скромно опущенных ресниц. – Сейчас выложит самый бросовый товар и загнёт космическую цену. А мы улыбнёмся и… обратим его хитрость против него самого».
Она собиралась применить свой излюбленный приёмчик из прошлой жизни, за который её дружно невзлюбили барыги с ювелирной барахолки. Какой именно? Всему своё время.
Харчевня была новая, ещё очень чистая, и устроенная скорее в персидском духе, хотя распоряжался здесь толстый ханец. Ковры на полу скромные, чисто выметенные, подушки мягкие. Подносы, правда, использовались тоже не персидские, а китайские, зато посуда представляла собой весь Восток. Купец заказал чай и послал сына за ларцом.
И, в отличие от персидских харчевен, здесь имели место занавеси, дабы желающие конфиденциальности посетители могли вкушать пищу и совершать сделки, не мозоля глаза окружающим. А таковых было много.
Пока служанки принесли чайничек и чашки, паренёк явился с тяжёлым, окованным железными полосами ящичком. Повозился с замком и с загадочной улыбкой откинул крышку.
Старая Гу Инь ахнула. Яна изобразила заинтересованность, а купец просиял. Но на взгляд женщины, видевшей куда более утончённые изделия, в ящичке находился склад кое-как отшлифованных самоцветов размером с блок пирамиды Хеопса, оправленных в грубо спаянные между собой куски листового золота. Да, камни неплохи. Если попадут в руки хорошего гранильщика. Да, золото чистое, и его много. Но выглядели эти заморские диковинки, на её взгляд, вульгарно до тошноты. Обвешаться ими – и на панель, от клиентов отбоя не будет. И неважно, что вон то кольцо, если верить персу, когда-то носил румийский – римский, что ли? – кайсар. Это кольцо могло заинтересовать Яну только в качестве кастета. Пожалуй, единственной действительно красивой вещью здесь был неширокий золотой браслет со вставками из тёмно-синего лазурита. Застёжки браслета были выполнены в древнеегипетском стиле, в виде фигурок каких-то богов. Очень похоже на добычу грабителей гробниц, уж слишком тонкая работа по сравнению с остальными вещицами. Нет, явного интереса она к браслету не проявила, но заметочку для себя сделала. Начала интересоваться ценами. Старуху чуть дед Кондратий не прихватил, когда купец назвал стоимость «кольца румийского кайсара».
– Что скажешь, Гу Инь? – Яна обратилась к единственному имеющемуся под рукой эксперту по ценам в Поднебесной.
– Что вы, госпожа! – бабка от волнения даже забыла поклониться и замахала руками. – Десять лян серебра! Небесный конь здесь стоит пятнадцать, а в столице и того больше!
– Дорого, почтенный, – с улыбкой женщина обернулась к торговцу, улыбка которого слегка поблекла. – Полагаю, вы устали в пути, поиздержались и решили немного поправить дела. Понимаю. Но купец, чтобы продать вещь с прибылью, не обязательно должен спрашивать за неё тройную цену.
– Сколько же моя госпожа готова заплатить за этот несравненный перстень? – торговец явственно скис. Чужестранка сразу назвала точную цену, и совершенно определённо не собиралась платить больше. – Только пусть прекрасная пери не говорит о цене в три ляна с третью! Шахские украшения всегда стоят больше, ибо их касались руки царей! Восемь лян, о луноликая госпожа.
«У меня нет времени на торги в стиле восточного базара, – подумала Яна. – Пора наносить удар».
– Восемь лян, – улыбнулась она. – Считайте, половина цены небесного коня, столь ценимого в приютившей меня стране. А есть ли у моего господина вещи стоимостью двух таких коней?
– Такими вещами, госпожа моя, торгуют купцы, владеющие собственными караванами, – перс виновато развёл руками. Вообще его мимика и жестикуляция была понятна Яне куда больше, чем китайская. – Я слышал о шахских камнях дивной огранки, привозимых из Индии, и даже видел их, но продавать… Нет, не довелось.
– Я готова показать вам кольцо, которое было куплено моим покойным мужем за цену двух небесных коней, – произнесла Яна и выпростала руку из длинного рукава. – Вы совершенно точно назвали его шахским.
Купец, едва разглядев, что именно ему показывали, чуть не упал с подушки. Его поразила не оправа красного золота, тончайшей работы, а камень. Большой, потрясающе огранённый, невероятной чистоты… рубин. От изумления он подрастерял купеческое самообладание и какое-то время не мог и слова вымолвить.
«Ещё бы ему не онеметь, – Яна и бровью не повела, она была готова к такому обороту. – Таких качественных камней здесь нет, и до семидесятых годов двадцатого века не предвидится. Но по всем параметрам эти, искусственные, от натуральных ничем не отличаются… Приходи в себя, приятель. Пора торговаться по-настоящему. Ты ведь уже понял, что не на лохушку нарвался».
Купец, оправившись от потрясения, тут же попросил возможности осмотреть камень. Мало ли, подделки и тогда имели место, покупателю следовало быть осторожным… Великолепный рубин острым уголком трёх идеальных граней буквально вспахал тонкую стеклянную пластинку, уже исчерченную следами прошлых проверок. Блеск, игра света – на высоте. А уж цвет… Шахский камень, истинно шахский!
– Думаю, пора обратиться к чиновникам, – с двусмысленной усмешкой произнесла Яна.
– Зачем нам это, госпожа моя? – перс доверительно понизил голос. – Лишние глаза и уши – лишние расходы. Кроме того, я не знаю, имеют ли право местные таможенники закреплять подобные сделки и брать за них налог. Вдруг мы невольно подтолкнём честных людей к совершению должностного преступления?
– И то верно. Что ж, какова ваша цена?
И торг состоялся. Самый настоящий, восточный. Разве что с поправкой на участие в нём женщины, что явно сдерживало язык купца. Мысленно-то он наверняка величал её весьма нелестно, но Яна не дала ни единого повода выплеснуть эмоции. Общение с китайцами научило её сдержанности и вежливости, а это при многих обстоятельствах непробиваемая броня. По опыту она знала, когда можно твёрдо стоять на своём, а когда не вредно и скидку сделать. Люди в этом смысле были одинаковы, что в двадцать первом веке, что в седьмом. Итогом получасовых переговоров стала цена в шесть лянов по весу персидскими дирхемами и пять полных связок цянь («Видит бог, господин мой, только из уважения к вам продаю за сущий бесценок…»), плюс тот самый лазуритовый браслет в качестве бонуса. Не смогла устоять перед настоящим египетским искусством, что поделаешь.
– Дедушка, ну пожалуйста, прошу вас, – Лю Даню было до слёз обидно, но старшим не перечат. Разве что упросить можно, и то если будет милостиво Небо. – Мне вчера исполнилось пятнадцать. Прошу вас, дедушка, дайте мне взрослую работу!
Дед сурово нахмурился, но ничего не сказал, только сильнее сжал узловатыми пальцами корявую клюку.