А, вот он, идёт по двору, и с ним сразу два воина. Интересно, кто они? Из «стариков» или из недавнего пополнения?
Сказать по правде, господин тысячник не особенно удивился, узнав старых знакомых – приёмыша мастера Ли и внука недавно умершего мастера Чжана. Эти двое ещё со времён осады Бейши Ванчжуном, совсем сопляками, вились вокруг Тао. Недаром десятник ходатайствовал, чтобы господин дозволил не достигшим положенного возраста Ли Ванди и Чжан Бину уйти добровольцами в тренировочный лагерь пограничного корпуса. Ну-ну. Вроде командиры на уровень подготовки новичков не жаловались, значит, весь год их там хорошо на тренировках гоняли. Но одно дело ловко сидеть в седле и махать мечом, и совсем другое – скрытно вызнавать сведения о противнике. Смогут ли совсем зелёные юнцы справиться с этим? Пусть даже за год Тао успеет передать им свои знания, опыт тоже немало значит. И – удача. Без неё в разведке нечего делать.
– Господин, – Тао и оба солдата, преклонив колено, сложили руки в воинском приветствии. – По вашему повелению явились.
– Выбрал сразу двоих, Тао? – хмыкнул господин тысячник.
– Одного десятка теперь будет мало, господин, – ответил тот. – Нужно два.
– Разумное решение. Будешь сам набирать второй десяток или поручишь своим ученикам?
– Наберу сам, если господин позволит.
– Дозволяю… Вижу знакомые лица, – с холодной усмешкой произнёс тысячник, подойдя ближе к двоим солдатам. – Как поживают ваши почтенные отцы?
– Благодарим за честь, господин, у них всё благополучно, – хором ответили оба молодца.
Чжан Бин рослый и плечистый, сразу видно, из семьи кузнеца. С детства привык раздувать мехи и стучать молотом. Но рядом со своим белобрысым другом выглядит подростком. Большой парень вымахал у мастера Ли и его чужеземной жены. А ведь ему то ли семнадцать, то ли восемнадцать. И такого здоровяка – в разведку? Или он ловок, как лисица? Тао, вообще-то, виднее, кого пристроить к этому делу, но всё-таки есть сомнения.
В любом случае время на принятие решения ещё есть.
– Даю два месяца, – сказал тысячник, подводя итог недолгому смотру. – Потом устрою испытание обоим. Пройдёте – оставлю под началом Тао. Через год станете десятниками, если он скажет, что достойны. Не пройдёте – так и будете до седых волос в рядовых. Вам понятно?
– Да, господин, – снова хором ответили парни.
– Ступайте.
Два преемника лучше, чем один. Оба местные, оба кое-чем обязаны ему лично. Если он позволит им себя проявить и вознаградит званием десятника, преданнее офицеров ему будет не найти во всей императорской армии.
А пока они готовятся, нужно кое-что сделать. Сущую мелочь. Но эта мелочь, быть может, позволит вывернуться из сложной ситуации с наименьшими потерями.
Бумага, кисточка для письма и тушь – вот то, что для этого нужно.
– Ливэй поправляется, мама, – Сяолан, не желая чувствовать себя обузой для родителей, а может, просто не рискуя нарываться на брюзжание свекрови, находившейся в доме рядом с раненым сыном – большую часть свободного времени посвящала домашнему хозяйству. – Даже может жевать, если еда не слишком твёрдая, но я ему и так всё разминаю и протираю… Наверное, стоит заняться наймом слуг или купить их, если ещё они тут продаются. Скоро переедем, мама… Но ты не волнуйся, дом здесь совсем рядом, у старой торговой площади. Ливэй получит должность младшего таможенного чиновника, уже договорённость есть. Будем часто ходить друг другу в гости…
– Как-то ты это совсем невесело сказала, – заметила Яна, крошившая овощи на ханьскую сковородку с выпуклым дном и длинной ручкой – вок.
– Чему радоваться, мама? – вздохнула приёмная дочь, не отрывая взгляда от разделываемой ею куриной тушки. – Пока господин свёкр жив был, в доме был порядок. Теперь на госпожу свекровь никакой управы не стало. Ливэй чтит мать, а я… я ей никогда не нравилась. Госпожа свекровь всегда считала, что я её сыну не ровня.
– Старо как мир, – усмехнулась Яна. – Своей свекрови я тоже не очень-то понравилась. Правда, мой первый муж сразу заявил, что он уже большой мальчик, и свою жизнь будет строить так, как посчитает нужным. И… у нас всё получилось. Но у нас другие порядки. У нас принято, чтобы женатые сыновья отделялись от родителей и жили своим умом. Здесь не так… к сожалению.
– А… твоя прежняя свекровь… Она даже не обвинила тебя в смерти сына?
– Мы плакали, обнявшись, когда она приехала, – воспоминание было не из приятных, и Яна поспешила сменить тему. – Это ты к чему спросила? Неужели Таофан посмела…
– Посмела, – глухо сказала Сяолан, кромсая ни в чём не повинную курятину. – Прямо при моём муже и заявила, что приложит все усилия, чтобы он со мной развёлся.
– При мне, стало быть, не рискнула.
– Она тебя боится и считает, что ты на меня плохо влияешь.
– А не поговорить ли мне с ней по-родственному, а, доченька? – мечтательно протянула Яна. – Мне кажется, после того, что ты сделала для вашей семьи, её заявление несколько неуместно.
– Мама, ну чего ты этим добьёшься? – ещё один тяжёлый вздох. – Только хуже будет.
– Ну, хорошо. А если я, к примеру, поведаю всем соседкам о её намерении выгнать тебя – кому будет хуже? Если на рынке все торговки начнут судачить о том, какая она неблагодарная тварь? Если эти слухи дойдут до ушей господина тысячника и его супруги? О том, как вы спаслись, давно все знают, впечатление от слухов будет такое, какое надо. Вот об этом я и хочу с ней побеседовать. Интересно, что она предпочтёт в итоге?.. Порезала мясо? Давай сюда, я посолю и приправлю. А ты займись пока рисом.
Какое-то время на кухоньке слышно было только, как стучит деревянная ложка в казанке с варившимся рисом и как шипит на сковороде поджариваемое в овощах и масле куриное мясо. Плиту давно переделали под запросы Яны – теперь на ней было два съёмных котла и духовка для выпечки. От неё же в холодное время и обогревались, кан в доме был расположен так, чтобы все комнаты были тёплыми. Две хозяйки здесь могли чувствовать себя вполне комфортно и готовить, не выясняя, чей черёд занимать котёл. Обычно Яна готовила здесь в паре с Хян, но сегодня кореянку отправили прясть толстую нитку для вязания и присматривать за малышами. Сяолан уже который день выглядела удручённой, откровенный разговор прямо-таки напрашивался… Что ж, поговорили. Невесело получилось.
– Имя сыну пока ещё не дали? – спросила Яна, начиная вторую серию непростого разговора.
– Ливэй хочет дать ему сразу имя-мин в честь погибшего отца – Цзылинь, – ответила дочь. – Хоть и страшновато это – называть в память об умершем такой смертью. А госпожа свекровь хочет, чтобы его имя отражало почтение к предкам – Яоцзу. Меня, конечно же, никто спрашивать не обязан.
– Отец так не считает.
– Отец тебя любит и уважает. Потому считает некоторые отступления от традиций малозначащими. Мой муж меня тоже любит, но перечить матери не в его характере.