Из всех новобранцев под командованием Тао был только один хань – его друг Чжан Бин. Остальные – степняки, и один европеец – он сам. И вообще, в их корпусе ханьцев было меньшинство, в основном младшие сыновья многодетных крестьянских семей. С одной стороны, как бы неплохо, ведь степняки служили империи на правах равноправных граждан. С другой – это говорило о падении престижа армии среди ханьцев, составлявших основу самой империи, что само по себе уже не очень хорошо. Но делиться своими выводами Иван не торопился. Во-первых, с кем ими делиться-то? А во-вторых, тот же тысячник Цзян знал это получше какого-то салаги, и ханьским фатализмом не особо страдал. И если он до сих пор не впал в грех уныния, значит, его мнение разделяет большинство офицеров среднего и частично высшего звена. Значит, ещё не всё потеряно. Империя хоть и начала отращивать сытый жирок, но мускулов пока ещё не растеряла. Хоть и наблюдаются нехорошие тенденции, но ещё не поздно их переломить.
Всё это по окончании занятий давало пищу для размышлений, но не более того. Применять плоды этих размышлений на практике ему никто не даст, а если бы и решился кто-то на такой безумный эксперимент, Иван всё равно отказался бы. Не из боязни ответственности, а потому, что здраво оценивал свои возможности. Яйца курицу не учат. Когда-то было очень интересно читать про попаданцев, которые чуть не с первых же дней оказывались на приёме у Сталина и начинали прогрессорство, не оглядываясь ни на что. Реальность всё же отличается от книжного мира. Если твой опыт ограничен чтением сколь угодно умных книг, ни к чему серьёзному тебя в империи Тан не допустят. Чиновники, сдавая экзамен, цитируют наизусть Кун Цзы, но никто почему-то не упоминает, что к должности их готовят с детства. Будущий чиновник тенью ходит за учителем, стараясь уловить как можно больше тонкостей своей профессии, и повторяет, повторяет… К моменту сдачи экзамена на знание основ философии конфуцианства у него за плечами какой-никакой, а практический опыт имеется. Что мог предложить Иван, кроме обширных, но расплывчатых теоретических знаний? Он попал сюда ребёнком. За семь лет кое-что забылось уже. Даже по-русски говорить стал с лёгким акцентом. Скоро не всякое слово с первого раза вспоминаться будет. Даже мать сейчас не вспомнит, что к чему нужно было подсоединять в системе видеонаблюдения, и какие программы нужно при этом устанавливать на компьютер, а ведь она в этой сфере проработала не один год. Что уж говорить о мальчишке, начитавшемся книг…
Ученичество у десятника Тао, кстати, имело и положительные стороны: их чаще отпускали в увольнительные – заранее предупредив, чтобы не распускали языки под страхом оных лишиться. Чжан Бин сразу убегал к своим родителям. Иван не оригинальничал, и тоже старался провести свободное время дома. Тем более сейчас семья была в сборе. И даже, пожалуй, с неким избытком. Мужа Сяолан он успел изучить и числил его неплохим человеком, но его мама… Словом, лучше бывать дома почаще. Особенно сейчас, когда его собственная мать выглядит как-то очень странно. Словно её грызёт, подтачивая изнутри, какая-то тревога.
– Мясо! – преувеличенно радостно потирая руки, воскликнул Иван, увидев гору дымящихся и источающих дивный аромат кусочков поверх риса. – Мама, ты меня спасаешь.
– Ешь, ешь, не разговаривай, – усмехнулась мать, выкладывая на стол ещё и стопку блинов на блюде. Сковороду с плоским дном сделала себе уже давно и кормила семью экзотическим дальнезападными яствами. – А то опять всё остынет… Можно подумать, тебя в казарме совсем не кормят.
– Двойной порцией кормят, – он уже уплетал кашу с тушёным мясом за обе щеки и рисковал подавиться. – Но у них эти… стандарты по калориям не наши. Мне маловато будет, через два часа опять жрать хочу… Мам, ты прям волшебница… Можно ещё мяса?
– Ну, ты и проглот, Иван-царевич… Вот, поешь ещё, сынок. С деревянного черпака в чашку высыпалась новая порция аппетитных мясных кусочков в подливе.
Мать смотрела на него и тонко улыбалась.
Эта улыбка сопровождала всю его жизнь, сколько он себя помнил. Даже в самые чёрные дни мать находила в себе силы улыбнуться сыну, но редко когда в этой улыбке сквозила такая печаль.
Что-то случилось.
– Мам, – негромко спросил он, доев свою порцию и оставив чашку. – Что-то случилось?
– Почему ты так решил? – спросила мама. Грязную посуду она выставила на поднос, который тут же забрала подбежавшая на зов Хян.
– Мне так кажется, – Иван произнёс это так, чтобы подчеркнуть и другой смысл этих слов: мол, я тебя слишком хорошо знаю. – Ты не заболела?
– Вроде бы нет. Мелкие недавно болели… Ты ведь знаешь.
– Мелкие вроде уже здоровы, а вот ты… Мам, ну, скажи серьёзно, в чём дело? У тебя проблемы?
– Предлагаешь их порешать? – на этот раз улыбка матери была несколько ироничной. – Сына, есть проблемы, которые мордобоем не решаются.
– Значит, всё-таки проблемы. А чем они, эти проблемы, могут решиться? Может, просто нужно с кем-то поговорить?
– Это не тот случай, когда стоит самому напрашиваться на разговор, – мать вздохнула и отвела взгляд. – За мной следят.
– Что?
– Думаешь, я рехнулась на старости лет? – мать остро взглянула на сына. Дымящаяся струйка свежезаваренного чая с тихим журчанием вытекала из носика чайника в чистые чашки. – Нет, Вань, за мной реально ходит один тип. За всё время я его только раз и углядела, так ловко прячется… Помнишь, Ляншань рассказывал о… нашем соотечественнике на базаре? Так это он.
– М-да, – хмыкнул Иван. – Хотел бы убить, давно бы… ну, не убил, так попытался. И на контакт не идёт? Совсем?
– Совсем. Вот такой он скрытный и скромный, понимаешь.
– Может, он тебя охраняет?
От этих слов мать едва не поперхнулась чаем.
– От такой охраны инфаркт может приключиться, – пробубнила она, промокнув губы кусочком чистого полотна – да, она здесь завела моду на салфетки, которые с некоторых пор стали считаться в Бейши признаком достатка и хорошего воспитания. – Я реально боюсь этого типа. Точнее, не столько его, сколько того, кто может прийти сюда… Семь лет прошло, сынок. Наука на месте не стоит. Они могли найти способ попасть сюда и без… медальона. Другого объяснения я не вижу… Охраняет, говоришь? А может, просто «пасёт», чтобы не сбежала?
– От семьи ты не сбежишь. Я тебя знаю.
– Зато вместе с семьёй – вполне могу. Помнишь?
– Помню…
– И если он от тех же, что вполне вероятно, то они уже учли этот вариант. Потому мне так страшно.
Тяжёлое молчание, воцарившееся в комнате, угнетало. А писк играющих во дворе малышей лишь подчёркивал это: оппоненты исповедовали и применяли на практике принцип Лойолы «Цель оправдывает средства» в полной мере.
– Мам, – Иван решился и первым нарушил эту тишину. – Может, мне всё-таки стоит перекинуться с ним парой слов? В прямом смысле, просто поговорить.
– Не торопись, – ответила мать. – Тот, кто делает ход первым, подставляется. Тут ханьцы совершенно правы.